Забыть все
Шрифт:
Энн попыталась улыбнуться. У нее болело все: ребра, голова, легкие. Она чувствовала себя так, словно ее переехал грузовик.
— Мой дантист, — сказал Фрэнни, когда до него дошло. — Серийный убийца совал свои руки мне в рот!
Энн посмотрела на Винса.
— Он сознался?
Тот покачал головой.
— У него адвокат. К нему не подступишься.
— Но это он сотворил такое с Энн, — возразил Фрэнни со своей знаменитой напористостью. — Мне плевать, если он даже наймет какого-нибудь Ф.
— Нет, — произнес Винс. — Он лакомый кусочек, и знает это. Думаю, он попытается договориться.
— К черту! — выпалил Фрэнни. — Поджарьте ему задницу!
Винс похлопал его по плечу.
— Мне нравится, как ты мыслишь, друг мой. Твоими бы устами…
— А как же убийства? — спросила Энн. — И Карли Викерс?
— Пока что этого недостаточно для суда. На самом деле у нас почти нет улик. Он не допускал ошибок, пока не напал на тебя, — сказал он. — Откуда у тебя цепочка?
Энн вздохнула.
— Томми подарил ее мне. Наверное, нашел в их доме. Он думал, что делает что-то особенное, хорошее.
Его милый поступок стал первым звеном в цепи событий, в результате которых его отец превратился в чудовище. Никакие греки не смогли бы выдумать такую трагедию.
— Ты говорил с Томми? — спросила она.
И прочитала ответ по его напряженному лицу.
— Мать не подпускает нас к нему.
Винс понял, что она чувствует, и нежно накрыл своей ладонью ее руку.
— Ты ничем не можешь помочь. Оставь их.
В сердце Энн обосновалась глубокая грусть, будто она потеряла любимого человека. В каком-то смысле так и было. Почему-то она знала, что больше никогда не увидит Томми Крейна. Она не стала говорить этого. Никто бы ей не поверил. Он ушел из ее жизни.
— Я принес тебе полезный подарочек, чтобы подбодрить тебя, — сказал Фрэнни, ставя на столик рядом с кроватью яркий пакетик.
Энн подозрительно заглянула в пакет. Она протянула руку, к которой не был присоединен катетер, и извлекла что-то из черного шелка и кружев.
— Кто-то дарит цветы и конфеты. Мои друзья дарят мне белье.
— Ничто не вызывает желания выздороветь больше, чем пеньюар, — улыбнулся Фрэнни.
— И мне сразу становится лучше при взгляде на него, — признался Винс.
— Вот видишь?
Энн закатила бы глаза, если бы они у нее не болели.
Фрэнни наклонился и нашел маленький участок щеки, поцелуй в который не причинил ей боли.
— Я пойду, отдыхай, — сказал он, а потом комично подмигнул Винсу.
Энн удалось вскинуть бровь, глядя на пеньюар.
— Ох уж эти двое!
— А теперь серьезно, — сказал он. — Как ты себя чувствуешь?
Она не знала, что лучше: храбриться или поделиться с ним своими переживаниями. Слезы подступили к глазам, когда ее охватили эмоции, и Энн
— Никогда в жизни так не боялась.
Винс присел на кровать, чтобы обнять ее.
— Видела бы ты меня, — пробормотал он. — Когда я понял, что ты в лапах у этого ублюдка…
— Обними меня ненадолго, ладно? — тихо попросила Энн.
— Я буду обнимать тебя всю ночь, — прошептал он, гладя ее по волосам.
— Не думаю, что тебе позволят остаться после девяти.
— Пусть только попробуют выгнать меня. Бог еще не создал такой медсестры, у которой хватило бы смелости оторвать меня от тебя. Я знаю, о чем говорю.
Он поцеловал Энн в лоб, и она почувствовала, что напряжение понемногу спадает.
— Я серьезно, — сказал он тихо. — Я никуда не уйду. Может, я и большой глупый увалень из Чикаго, но я чую свое, когда вижу его. Я люблю тебя. Я хочу провести с тобой свою жизнь. Ты не против? Или в отношении моего будущего есть запретительное постановление?
Энн улыбнулась и покачала головой. Он был прав. После того как она взглянула смерти в лицо, все ее планы на жизнь стали проще и прозрачнее.
Винс наклонился, поцеловал ее в губы, и она поняла, что никогда в жизни не чувствовала такой заботы и безопасности.
Глава девяносто четвертая
В последующие дни все те здания, в которые мог проникнуть Питер Крейн с помощью ключа жены, были обысканы, однако логова этого безумца обнаружить не удалось. Где Крейн пытал и убивал своих жертв, осталось тайной, как и улики, которые могли бы доказать его отношение к убийствам.
Карли Викерс начала выздоравливать после перенесенных мучений. Аппарат искусственного дыхания больше не был нужен, потому что дышать она уже могла сама, однако общение с ней до сих пор было затруднительно. Она за один раз могла сказать лишь несколько слов хриплым шепотом, но слышать и видеть не могла. И никоим образом она не дала понять, что знает своего мучителя.
Врачи выразили надежду, что удастся исправить повреждения ушей и частично восстановить слух. Новость была хорошая, однако по времени процесс планировался долгий, и ожидание результата обещало затянуться на неопределенный срок.
Винс сомневался, что молодая женщина сможет что-нибудь им сообщить. Он ни на минуту не верил в то, что Питер Крейн оставил живую жертву по ошибке. Карли Викерс была его шедевром, его рукотворным памятником своему криминальному таланту и умению. Питер Крейн словно бы говорил, оставив ее в живых: «Смотрите, насколько я умнее копов. Я вернул им жертву, а они все равно не знают, кто я».
Крейн, может, и вернул ее, но чертовски хорошо позаботился о том, чтобы она не смогла им ничего рассказать.