Забыть все
Шрифт:
— И он спокойно разгуливает на свободе?
— Насколько я знаю.
— А фото Карли есть? — спросил Мендес.
— С собой — нет.
— Вы не знаете, он не пытался связаться с ней последнее время?
— Она бы нам рассказала.
— Может, она боялась.
На это Джейн было нечего ответить. Она не могла сказать наверняка.
— У нее есть машина?
— Да, «шеви нова», золотистого цвета, 1974 года. В ее папке есть номер.
— А где сейчас машина? — спросил Мендес.
— Не знаю. У дома нет.
—
— Нет. Она не может просто так уехать.
— Ну, Джейн, посмотрим правде в глаза, — тихо сказал Диксон. — Сколько таких женщин возвращается к тем, кто над ними издевался?
— Наши женщины не возвращаются.
Диксон вскинул седую бровь.
— Ни одна?
Джейн Томас нахмурилась. Она знала лучше.
— Эта — нет. Она бы не вернулась. Она бы ни за что не бросила Петаль.
Мендес прекратил записывать.
— Петаль? Кто это?
— Собака Карли.
Его сердце екнуло, а потом забилось быстрее.
— Что за собака?
— Питбуль. А что?
Он повернулся к Диксону.
— Дети сказали, что на месте преступления была черно-белая собака. Возможно, питбуль.
— Боже мой, — прошептала Джейн Томас, оседая в кресло, стоявшее позади нее. Она прикрыла рот рукой, и ее зеленые глаза наполнились слезами. — Где она? — спросила она. Джейн не смотрела ни на Мендеса, ни на Диксона, она глядела в пол с таким выражением, словно от этого зависела ее жизнь. — Можно мне ее увидеть?
Диксон вздохнул.
— Мы собираемся отправить тело в Лос-Анджелес к окружному коронеру на вскрытие, но его еще не увезли. Может быть, лучше посмотреть на снимки с места преступления?
— Нет.
— Джейн!
— Я хочу увидеть ее. — Теперь она смотрела на Диксона так, что Мендесу стало интересно, какого рода отношения были между ними. — Мне нужно увидеть ее.
Диксон начал говорить что-то, но потом замолчал и посмотрел в окно. Тишина повисла в воздухе, как туман. Образ мертвой женщины всплыл в памяти Мендеса. Он хотел бы никогда не видеть ее, но это было его работой.
Наконец Диксон кивнул:
— Ладно. Но я предупреждаю тебя, Джейн, будет трудно.
— Тогда давай покончим с этим.
Все трое сели в седан, и Мендес отвез их в морг Оррисона. Никто ничего не говорил. Диксон сидел на заднем сиденье с Джейн Томас, но ни один из них не смотрел на другого, заметил Мендес, глядя на них в зеркальце заднего вида.
Служащий морга отвел их в обложенный желтой плиткой зал для бальзамирования, где на тележке в полиэтиленовом пакете лежала жертва убийства, ожидая отправки в город.
Диксон попросил его выйти, и он закрыл за собой дверь.
— Мы думаем, что она умерла незадолго до того, как мы нашли ее, — сказал Диксон. — Разложение хоть и минимальное, но есть.
Джейн Томас не сводила глаз с пластикового
— Показывай.
— Я хотел тебя подготовить…
— Черт, Кэл, показывай! — крикнула она. — Мне и так тяжело.
Диксон вскинул руки, будто обороняясь. Мендес расстегнул «молнию» и осторожно отвернул края пакета.
Джейн Томас прикрыла рот рукой. Бледность залила ее лицо.
— Это она? — спросил Диксон.
Она не ответила. Она стояла и смотрела на женщину, лежавшую в пакете, и молчала.
— Джейн? Это она? Это Карли Викерс?
— Нет, — наконец произнесла она еле слышно. — Нет. Это Лиза.
— Лиза?
— Лиза Уорвик, — сказала она и задрожала. — Она работала на меня.
— Эта женщина работала на вас? — спросил Мендес.
— Да.
— И одной из твоих клиенток не хватает.
Джейн не ответила. Она была в шоке, потом заплакала навзрыд. Кэл Диксон подошел ближе и положил руки ей на плечи, чтобы успокоить.
Мендес смотрел боссу в глаза.
— Три мертвы, одна пропала. Вы все еще считаете, что это не серийный убийца?
Диксон не стал медлить:
— Звони в Квонтико.
Ну и хорошо, подумал Мендес, потому что он уже позвонил.
Глава четырнадцатая
Винс Леоне захлопнул дверь машины. Звук показался ему слишком громким. Он взглянул на небо. Оно было насыщенного синего цвета, до рези в глазах. Он надел солнечные очки «Рэйбанс» и глубоко вдохнул стылый осенний воздух. Голову вскружили запахи Виргинии: торф, лес, скошенная трава.
В академии было полно народу. Молодые агенты шли туда, мчались сюда. Ветераны вроде него бегали по корпусам.
Футбол на площадках, залитых бетоном, обрывки разговоров, звук газонокосилки, отдаленный грохот стрельбы — все это осаждало его слух. Зрение, слух, обоняние — казалось, все чувства обострились. Может, все это из-за потребности впитать как можно больше жизни, а может, во всем виновата пуля, застрявшая в его голове.
Он вошел в здание, направился к лифтам, нажал кнопку «вниз». В кабину вошли попутчики. Двое повернули головы и посмотрели на него, потом отвернулись. Лица были ему смутно знакомы, но имен он не помнил. Он не слишком хорошо их знал — и они его тоже, как он подозревал, хотя его память до сих пор не восстановилась полностью.
Он догадывался, чт о они о нем слышали. Он пришел на работу в Бюро в 1971 году, сделав блестящую карьеру в отделе по расследованию убийств полицейского управления Чикаго. Стал работать в отделе психологического анализа поведения в Квонтико осенью 1975 года, когда этот отдел стал известен несколькими яркими эпизодами. Он был частью того времени и вместе со своими коллегами стал легендой. Легендой — в сорок восемь лет. Неплохо.