Забытая башня
Шрифт:
— В том месте, где их будут ждать, — холодно ответил Эверонт, — Иарсул многим мне обязан. Пусть его люди отдадут должок. Наши друзья не успеют нам навредить, Зиирх. Они лишились Восточного Колдуна.
— А что с ним? — спросил Зиирх, останавливаясь за спинкой кресла.
— Ты все просмотрел, — насмешливо заметил Эверонт, — Он отказался от волшебной силы, пытаясь защитить своих сестер по ордену. С Колдуньями в стране Нумар приключилась какая-то беда. Догадываешься, какая?
Зиирх торжествующе рассмеялся и потер тощие ладони.
— Госпожа Арника из Гантагора, — ядовито улыбнулся он, — Ваша шкатулка в ее руках сделала свое дело.
Эверонт утвердительно кивнул седовласой
— Лишь одно меня беспокоит, оборотень. Почему еще нет вестей от Ульгит?
Веревки хоть и были волшебные, но впивались в кожу как настоящие. Чем больше Ульгит пыталась их ослабить, тем сильнее затягивались узлы, завязанные древунами. Арника наблюдала за этими попытками из своей колдовской клетки с язвительной усмешкой. Она устало сидела на полу, обхватив колени руками. В кабинете Южной Колдуньи было ужасно холодно из-за разбитого окна, камин в комнате погас, а древуны и не думали возвращаться, чтобы затопить его.
Поняв, что узлы становятся крепче, если стараешься их развязать, Ульгит прекратила вырываться и устало откинулась на спинку кресла. Арника тоскливо уставилась в потолок. Ульгит же окинула комнату взглядом. Звать на помощь было бессмысленно. Оконное стекло было разбито, но никто бы не услышал ее крик — они были одни на острове, не считая древунов Южной Колдуньи, ее помощников — лесных зверей и спящих в заколдованном сне двух волшебниц — Северной Колдуньи Итэри и самой хозяйки Туманного острова. Ульгит разочарованно вздохнула: все волшебные шары Адиари лежали на полу, обратившись в осколки. Теперь они тоже были бесполезны. Оглядев опустевший письменный стол, Ульгит встрепенулась. На дальнем краю между двумя стопками старинных книг возвышалось нечто, накрытое куском шелковой ткани. По форме предмета чародейка поняла — это еще один шар, гораздо больше остальных. Он уцелел даже после того, как Арника раскидала и разбила все другие. Но недолгая радость уступила место новому разочарованию. Шар был накрыт от посторонних взглядов, он лежал слишком далеко от кресла. Ульгит не могла воспользоваться им. От сознания беспомощности, от холода и усталости Ульгит поникла головой и тихонько заплакала. Арника молчала и негромко шмыгала носом. Видимо, тоже пыталась сдержать рыдания. В тишине слышен был только вой ветра в зимнем саду вокруг дома.
На окне вдруг заколыхались занавески и, громко хлопая крыльями, в кабинет влетела серая сова. На глазах изумленной Ульгит она сделала круг по комнате, облетев ее под самым потолком. Под взглядом ее круглых глаз Арника вдруг закрыла глаза и откинулась на спину, потеряв сознание или уснув. А сова, прежде, чем Ульгит успела испугаться, камнем упала на стол прямо к последнему уцелевшему шару. Чародейка подумала, что птица разобьет шар, но она только лишь подцепила когтями ткань, скрывавшую волшебный предмет, и исчезла на глазах. Должно быть, улетела так быстро, что Ульгит не успела этого разглядеть. Так или иначе, шар оказался свободен от скрывающего полога, Арника спала и не могла служить помехой. Можно было вызвать в шаре Эверонта и рассказать, что дело сделано. Ульгит долго смотрела на мерцающую поверхность сферы. В ее лазоревой глубине танцевали радужные блики света. Ульгит отчего-то вспомнились слова вёльвы о белом корабле, ожидающем на берегу Хрустальной гавани. Она вдруг ясно увидела, как трепещут на ветру его светлые, пронизанные солнцем паруса. Черное ожерелье Эверонта по-прежнему было у нее на шее. Оно было готово задушить при малейшем неповиновении воле хозяина. Но позвать на помощь не означало воспротивиться воле Эверонта, а Ульгит больше ничего и не могла сделать, пока на ней были волшебные веревки. Поэтому
— Кто-нибудь, пожалуйста, услышьте! Помогите мне!
Странный гул все нарастал. Он походил на топот табуна коней, мчащегося во весь дух по степным просторам. Но сколько путники не всматривались в даль, разглядеть что-либо не могли.
— Может, это гоблины? — насторожился Нок.
— Пусть приходят скорее. Хоть будет с кем поговорить, — фыркнул Ронф.
— Надо двигать к двери, — заметил Кадо, вылез из возка, закрыл плотнее его дверцы и уселся на козлах, подгоняя лошадей.
— Я знаю, что это, — сказала Тарилор, и ее лицо приняло озабоченное выражение, — Это кобольды. Нам надо как можно скорее войти в дверь.
— Кобольды? — повторил Евглен, — Полулюди-полусобаки росточком чуть больше овцы? Они водятся и в Западных землях. Чего их бояться? Они сами трусы.
— Это так, — согласилась Тарилор, — Но сейчас у них зимнее переселение. Агалад рассказывал мне, что в этих краях такое происходит каждый год. С наступлением холодов стада кобольдов оставляют летние норы и пускаются в путь на юг, чтобы перезимовать в тепле. Они мчатся вперед несметными полчищами, не разбирая дороги, и сметают все на своем пути. Если мы окажемся на их дороге, они могут нас просто раздавить.
— Ничего себе! — ахнул Ронф, привстав на цыпочки и вытянув шею, — Тогда нам лучше быстрее дать деру. Я их вижу!
Слова молодого гоблина были излишни. Кобольдов уже видели все. Бесформенная серая масса, похожая на поток грязи, заполнила северный горизонт. Кобольдов было так много, что сосчитать их было не возможно, даже если бы они стояли на месте, а не неслись галопом. В воздухе над стадом стоял пар от частого дыхания. На бегу кобольды громко сопели и порыкивали.
— Ой-ёй-ёй, — проговорил Нок, также вставая на цыпочки, — Они отрежут нас от двери.
— Стадо бежит прямо туда, где находится дверь, — подтвердил Элиа, — Нам не успеть. Надо попытаться уйти в сторону и отогнать возок.
— Скорее, — сказала Тарилор, не отрывая взгляда от приближающейся толпы кобольдов.
Все бросились к лошадям, оставив догорающий костер и выкипевший на нем чайник. Кадо принялся нахлестывать лошадей, разворачивая возок. Полозья застревали в неглубоком снегу, натыкаясь на бугорки промерзшей земли. Евглену, Элиа и Ронфу пришлось спешиться и подталкивать повозку.
— Скорее, — торопила Тарилор, но сама вдруг повернула единорога вспять и едва не помчалась обратно к брошенной стоянке.
Эзельгер едва успел ухватить Орландо за уздечку.
— С ума сошла, госпожа? — удивился он, — Хочешь быть затоптанной?
— Мне надо назад, — пробормотала Тарилор, побледнев, и в ее глазах мелькнуло отчаяние, — Я обронила очень дорогую вещь. Я не могу с ней расстаться!
— Предпочитаешь расстаться с жизнью? — усмехнулся мнимый эльф, но Тарилор продолжала в ужасе смотреть назад, на оставленный костер и бегущих к нему кобольдов, — Неужто такая бесценная вещь?
Эльфийка порывисто кивнула головой. Остальные между тем высвободили повозку из снега и снова вскочили в седла.
— Быстрее едем! — крикнул Элиа Тарилор и Эзельгеру, — Надо ускакать как можно дальше.
Тарилор растеряно медлила. Видя ее нерешительность, Эзельгер досадливо вздохнул.
— Уступи мне единорога, он быстрее, а сама садись на мою лошадь, — сказал он, на глазок прикинув расстояние до костра и до стада кобольдов, — Езжай с Элиа и остальными.
Не тратя время на благодарности, Тарилор с готовностью спрыгнула на землю. Они с Эзельгером поменялись местами. Почуяв смутную тревогу, единорог затанцевал под седлом.