Забытая империя
Шрифт:
Он находился на настроечном уровне на Соте.
— Дантиох…?
— У меня нет ответа… — отозвался кузнец войны.
Они оглянулись. Из мрака часовни смотрел Кёрз — возвышающаяся злобная тень, обманутая своей добычей. Он протянул когти и попытался коснуться легионеров, но они были не более плотными, чем дым. Там, где смог пройти Полукс, у примарха VIII Легиона ничего не вышло.
— Скажите мне, — прошипел примарх, брызжа слюной меж черными зубами, — как вы это сделали. Как у вас получилось?
—
— Я едва ли стал бы доверять галактике, — просипел Кёрз. Он был таким худым и высоким, что напоминал бледного вестника смерти. — Я видел, о чем она мечтает: это чистейшее безумие.
Его злобная улыбка потухла.
— А теперь возвращайся туда, где я смогу убить тебя, — произнес он.
— Думаю ни один из нас не примет твоего предложения, Повелитель Ночи, — ответил Дантиох. — Более того, думаю у тебя скоро появятся более срочные дела. Августон и Полукс удерживали тебя здесь дольше, чем ты рассчитывал.
За спиной Кёрза открылись южные и западные двери, и в часовню хлынул свет. В южных дверях с обнаженным мечом и в окружении Ультрадесантников стоял Мстящий Сын.
— Отойдите, — приказал Жиллиман своим людям, гнев словно марево обволакивал его. — Этот подонок мой.
— Нет, — произнес Лев, оставив Темных Ангелов на пороге западных дверей и шагнув вперед. — Он наш.
— Ну что же, — пробормотал Конрад Кёрз, задумчиво оттянув левый уголок нижней губы острием огромного окровавленного когтя. — Интересно.
16
КРОВНЫЕ БРАТЬЯ
— Я могу назвать тебя родичем, но ты вне племени. Ты совсем не такой, как я.
Кёрз сошел с коммуникационной области и повернулся к братьям. Жиллиман и Лев направились к нему, первый слева, второй — справа.
Жиллиман сжимал гладий — не самое его лучшее оружие, но самое любимое. Он убил больше, чем помнил, таким обычным клинком, чем каким-либо из прекрасных мечей своего арсенала. К левой руке примарха был пристегнут мерцающий боевой щит. Голова оставалась обнаженной.
Волосы Льва были распущены, а зубы стиснуты. Фарит Редлосс передал примарху активированный длинный клинок, который был широко известен под именем Львиный меч. Говорили, что его выковали на Терре личные оружейники Императора. Лезвие сияло бледным внутренним светом.
— Никому не вмешиваться, — приказал Жиллиман Ультрадесантникам и Темным Ангелам, столпившимся у дверей часовни.
— Это наше дело, — согласился Лев. — Фарит, ты можешь свалить
— Ты слышал, Город, — сказал Робаут. — Тот же приказ.
Инвикт Город и Фарит Редлосс шепотом подтвердили приказ.
— Ты не смеешь приходить в мой мир и творить подобное, — произнес Жиллиман, приближаясь к Кёрзу. — Ты не смеешь входить в мой дом и учинять такое.
— Я делаю то, что пожелаю, брат, — ответил Кёрз. Они почувствовали смрад его дыхания.
Лев бросил взгляд на останки несчастного Августона.
— Ты убил слишком многих этой ночью, Конрад. Моих легионеров и еще больше Робаута. Особенно печальна утрата этого воина — первого магистра.
— Он был драчливым, — прошипел Кёрз. — Даже когда я вырвал его кишки и легкие, он не сдавался.
— Ублюдок! — рассвирепел Жиллиман.
— Магистр Августон бился, как чемпион из легенд, милорд, — заверил Полукс из сияющей области. — Ради продолжения боя он попрал законы смерти. Я никогда не видел ничего подобного.
— А ты попрал законы материальной физики, чтобы сбежать от меня, Имперский Кулак, — прошипел Кёрз. — Давайте. Неужели больше не будет чудес?
Жиллиман приблизился к Кёрзу, вращая гладий.
— Брат убил брата, — произнес он. — Нас воспитали, что это немыслимо, но брат убил брата. Каждый раз сын-еретик убивал верного брата: Феррус, Коракс, Вулкан.
— Ах, опять, — пробормотал Кёрз. — Ай-ай-ай, Робаут. Вулкан ведь жив.
— Тогда я рад, — отозвался Жиллиман, — но полагаю, что еретикам давно пора заплатить. Кровью. Я считаю, что верному сыну давно пора закопать проклятого еретика в землю.
— Тысячу раз да, — произнес Лев тихим, угрожающим голосом.
Кёрз повернулся к ним. Он был высок, выше обоих братьев, и походил на истощенного гиганта, высоченного, но при этом худого. Рваный черный плащ свисал с плеч до самой земли, подобно свернутым крыльям раненой птицы. Огромные неактивированные силовые когти на худых руках придавали им непропорционально длинный вид. Он запрокинул голову со слипшимися волосами и закрыл глаза.
— Брат, — сказал он. — И ты, брат. Придите и возьмите меня.
Жиллиман рванулся вперед. Лев оказался быстрее. Жиллиман был могучим и внушительным, а Лев — грациозным. Львиный Меч описал в воздухе гудящую дугу, оставив яркое послесвечение, ненадолго отпечатавшееся на сетчатках глаз всех легионеров.
Клинок метнулся к голове Кёрза. Тот не шевелился.
Затем превратился в дым.
Силовые когти правой руки Кёрза взметнулись и отбили жалящий удар Львиного Меча. Когти левой встретили гладий Жиллимана и отразили его.
Ведомый яростью Жиллиман ударил снова и разрубил что-то.