Забытая клятва Гиппократа
Шрифт:
– Делайте так, как я вам сказал, Агния, и все обойдется, – заверил меня майор. – Мы понятия не имели о том, что жертвам угрожали. В случае с вашим мужем мы в курсе, поэтому у маньяка будет гораздо меньше возможностей покуситься на его жизнь. Вам и самой стоит соблюдать меры предосторожности: находясь рядом с Шиловым, вы тоже подвергаетесь опасности. С другой стороны, если вы станете держаться вместе, то маньяк вряд ли сумеет что-то предпринять: во всех случаях жертвы находились одни, а это значит, что он не отличается дерзостью и боится действовать в присутствии свидетелей. И
Повесив трубку, я подняла глаза и увидела Шилова, стоящего в дверях, прислонившись к косяку.
– Ты тоже в опасности? – тихо спросил он. – Из-за меня?
– Нет, – поспешила я его успокоить. – Со мной все будет хорошо, а вот тебе стоит беспокоиться – это правда.
– Почему мне это прислали? – спросил он. – За что меня хотят покарать, «как в Священном Писании?»
– Это придется подумать тебе самому, – ответила я. – А я помогу. Нужно вспомнить все неприятности, случившиеся с тобой, скажем, за последний месяц. Ты вспоминай, а я буду записывать и потом передам Карпухину – возможно, он сумеет вычислить того, кто этим занимается.
Мы прошли в гостиную. Олег уселся на диван и открыл свой ежедневник, а я взяла блокнот и устроилась напротив него в кресле. Шилов углубился в чтение своих записей.
– Так… откуда начнем?
– Давай с десятого июня, например.
– Ну, вот, например: одиннадцатого июня умер Свиридин – ты об этом знаешь.
Я кивнула.
– Ты еще говорил, что его брат никак не желает поверить в то, что он умер по несчастному стечению обстоятельств, а не по вине бригады…
– Да, совсем забыл тебе сказать! – перебил Шилов. – Комиссия закончила свою работу и вынесла заключение о том, что бригада действительно сделала все возможное для успешного проведения операции.
– Значит, все закончилось? Это точно?
Я не могла поверить, что, по крайней мере, по этому поводу могу вздохнуть с облегчением!
– Абсолютно, – ответил Олег и крепко обнял меня. – Можешь выкинуть это из головы.
Однако проблема, которую представляла собой Комиссия по этике, не шла ни в какое сравнение с маньяком, охотящимся за моим мужем!
– Хорошо, а кроме истории со Свиридиным? – высвобождаясь из его объятий, спросила я, снова берясь за карандаш.
– Ладно… Двадцатого июня я поцапался со старшей медсестрой.
– По причине?..
– Она целыми днями отсутствует на своем месте, а девчонки в палаты вообще не заходят: кто их должен контролировать?
– Медсестра – это вряд ли, – пробормотала я задумчиво. – Дальше что?
– Один пациент пришел с вещами укладываться, а мест, как выяснилось, нет. У него на руках было направление из поликлиники, но он не позвонил заранее, а то знал бы, что на ближайшие две недели свободных мест не предвидится.
– Ну, сам виноват, – пожала я плечами.
– Да, но он грозился на меня жалобу настрочить.
– И
– Вроде нет пока.
– Что ж, времени у него было предостаточно. «Писатель» – это интересно, ведь маньяк тоже строчит эти гадкие писульки, вот только…
– Что – только?
– У этого мужика, как я понимаю, проблемы с передвижением?
– Еще какие: коксартроз, непрекращающийся болевой синдром, есть показания на операцию, но нет денег. В прошлом году я посоветовал ему обратиться в комитет или Фонд социального страхования для выделения квоты. Он до сих пор стоит в очереди.
– Но это же не твоя вина, что квот мало! Вряд ли этот пациент может оказаться нашим маньяком – просто ввиду состояния здоровья. Что-нибудь еще припоминаешь?
Шилов полистал свой ежедневник и покачал головой.
– Нет, это все. Хотя…
– Ну-ну? – подтолкнула я.
– Это не имеет отношения ни к коллегам, ни к больным. Около недели назад у меня было небольшое столкновение на автостоянке.
– Расскажи! – потребовала я.
– Да так, ничего особенного. Ты же знаешь, что мы делим стоянку с торговым центром?
Я кивнула.
– Ну вот, я, как обычно, поставил машину с утра и пошел на работу. А вечером пришел и увидел, что какой-то мужик примерно моего возраста беснуется около нашего авто. Сообразив, что я – владелец, он начал орать, что я, видите ли, поцарапал его «красавицу», и стал тыкать в длинную широкую полосу на крыле. Естественно, я сказал, что не имею к этому отношения, ведь, когда я ставил свою «Октавию», этого парня еще и в помине не было!
– И что он сделал?
– Да ничего не сделал. Я сказал ему, что, если он считает меня в чем-то виноватым, пусть ищет свидетелей, разбирается с ГИБДД и страховой компанией. Когда я садился в машину, он пробубнил что-то вроде: «И на вас, убийцы в белых халатах, управа найдется!»
– Так и сказал? – охнула я. – «Убийцы в белых халатах»?!
– Ага.
– Хорошо, это уже что-то, – кивнула я. – Какой у этого кадра автомобиль?
– Темно-зеленый «Тахо».
– Ого! Номера ты, конечно, не запомнил?
– Не все, но там были две восьмерки подряд и две шестерки – это точно.
– Скажу Карпухину, пусть «пробьет» через ГИБДД. Мы его обязательно найдем.
– Ты думаешь, это мог быть он? Да что такого произошло-то?
– Может, и не он, Шилов, – ответила я, – но есть две вещи: во-первых, он знал, что ты врач, верно?
– Да, – неохотно согласился Олег. – Хотя… ведь на мне не было халата!
– И второе, – добавила я. – Он назвал тебя «убийцей». Это означает, что у него есть зуб на медиков, поэтому он и выместил на тебе злобу. Из разговоров с нашим психиатром мне давно стало ясно, что маньяку вовсе не нужен международный скандал, чтобы запустить «механизм» собственных ненормальных фантазий – достаточно неосторожно брошенного слова, которое он может истолковать так, как ему вздумается, или какого-то незначительного события – вроде того, что произошло на стоянке. Так что я разберусь с этим, а ты постарайся вести себя осмотрительно и все время оглядывайся через плечо.