Забытое царство Согд

Самари Артур Камалович

Затем юноши замолчали и мечтательно посмотрели на луну в окне. Потом Фаридун предложил:

– Мы должны написать ей письма, в которых расскажем о своих чувствах. И пусть она сама решит, кто ей по душе.

Шерзод согласился. Утром, как только они позавтракали и слуги убрали посуду, два влюбленных друга уединились и принялись за письма. Остальные юноши ждали, когда явится их учительница. Когда под навесом показалась Фатима, Фаридун и Шерзод обменялись взглядами, и их губы тронула улыбка.

– Успел написать? – спросил Шерзод у друга, и тот кивнул головой. – А я нет, допишу на занятии.

– Мой друг, если можешь, то уступи ее мне, – молвил Фаридун. –

Мои чувства к ней сильнее, чем твои.

Но Шерзод отказался. Когда все расселись по местам, Фатима одарила Фаридуна улыбкой. Юноша ответил тем же, и сердце его забилось сильнее. Шерзод не мог не заметить этого, ведь он не сводил с нее глаз. Да и сидели они рядом. Ему все стало ясно. И он разом сник. Лишь к концу урока Шерзод овладел собой и смирился с судьбой. Ему оставалось лишь одно: он вынул письмо из книги, смял в комок и спрятал в кармане. Едва закончилось занятие, Шерзод первым ушел в комнату. Фаридун, недоумевая, проводил его взглядом. Почему он не передал свое письмо? Вскоре он понял: друг отказался в его пользу. Без сомнений, Шерзод заметил, как они улыбались друг другу. И ему стало жаль друга. Влюбленные общались недолго. Фатима боялась, что женщины из гарема отца могут подглядывать за ней. Две его жены явно недолюбливали девушку из-за ее учености. Мать Фатимы всегда оправдывалась перед ними, говоря, что в этом нет вины дочери, того хотел ее дед. И как-то она напомнила им, что некоторые жены пророка тоже обладали знаниями, к примеру, досточтимая Айша. И после этого жены Саида стали помалкивать. Хотя беседы влюбленных были краткими, но они делали их счастливыми. Прощаясь, юноша вручил девушке книгу. Фатима раскрыла ее и удивилась:

– Я уже читала ее.

– Я знаю, но внутри найдешь кое-что другое.

Она сразу догадалась: там для нее послание. От волнения смуглое личико Фатимы подернуло румянцем, ведь в ее жизни такое случилось впервые. Фаридун вернулся в комнату и сел рядом с другом, который что-то рисовал на куске белой ткани, растянув ее на доске. Это оказался замок в окружении сада. Рисунок был неважный.

– Что это за дворец?

– Это наш дом в Рамитане.

– Почему ты не отдал свое письмо? – спросил Фаридун.

– Я видел, как у Фатимы загорелись глаза при виде тебя.

– Ты на меня не держишь обиду?

Продолжая водить угольком по материи, он вяло ответил:

– Нет. Твоей вины здесь нет.

– Тогда я спокоен. Я отдал ей свое письмо, как ты думаешь, что она ответит?

– Не знаю. Но ты не забывай, что для них мы чужаки, «неверные».

– Я так взволнован, что не могу ни о чем другом думать.

Какое-то время они молчали. Неожиданно Шерзод спросил:

– А ты подумал, что будет с ней, когда мы уедем отсюда? Скоро арабы отправятся в поход на Согду и заберут нас с собой.

– Я буду просить своего отца, чтоб он выкупил ее у Саида. Говорят, арабы охотно отдают своих дочерей за большой калым.

– За «неверного» Саид свою дочь не отдаст.

– Если он откажется, то я вернусь в Медину и выкраду ее.

– Я вижу, у тебя серьезные намерения. И все же это несбыточные мечты. А ты подумал, как ты увезешь ее из халифата, ведь ее отец-влиятельный человек? Да вас поймают в тот же день и обоих сурово накажут.

– Я что-нибудь придумаю. Главное, иметь достаточно денег, и тогда можно будет подкупить любого. Хоть мусульманская вера призывает к честности, но обмана тут хватает, даже среди высоких сановников. Об этом говорила сама Фатима, ты же помнишь.

– Хотя Фатима любит тебя, но может отказаться от тебя из-за веры.

– Она не такая. Ее вера в ислам разумная, потому что она просвещенный человек.

На следующий день после занятий Фатима вернула книгу Фаридуну, ни словом не обмолвившись о письме. У юноши забилось сердце: ответила ли она ему? Как обычно, они недолго беседовали, и затем Фаридун с книгой в руках устремился в свою комнату. Там он оказался один, чему очень обрадовался. Усевшись в угол, юноша принялся листать страницы книги, пока не наткнулся на письмо. Сердце в груди застучало еще сильнее. Письмо было написано на персидском – попадись

оно в чужие руки, никто не смог бы его прочесть. «Мой друг Фаридун! Ты не представляешь, каких трудов мне стоило взяться за это письмо. И причина тому – наши обычаи. У мусульман они более строгие, чем у вас. Пишу, а в душе – и страх, и радость. Твои слова о любви тронули меня до глубины души. Они оказались так сладки, что я чуть не лишилась чувств. В письме ты спросил: чувствует ли мое сердце к тебе то же самое? Стыдно признаться, но в моей душе пылает огонь любви. Я тороплю наступление утра, чтоб мы вновь могли свидеться на занятиях. И я опять могла бы любоваться тобой. Отныне все мои помыслы посвящены тебе, хотя порой я ругаю себя, говоря: так нельзя, твое поведение неразумно, потому что этот юноша другой веры, и моя родня не примет его. И страшно подумать о том, если об этом вдруг узнает отец… Я не понимаю, что со мной творится. Я так слаба перед своими чувствами. С тобой мне хорошо: ты понимаешь мои мысли, чувства. И оттого нам интересно общаться. С самого начала твой облик и нрав тронули мое сердце, а узнав тебя получше, я прониклась к тебе еще больше. До свидания, мой друг, береги себя, бойся моего отца, и прошу: более не перечь ему». Едва Фаридун спрятал листок во внутренний карман, как вошел Шерзод. Он глянул на сияющего друга и сразу все понял.

– Она ответила на мое письмо, – сообщил Фаридун, еле сдерживая радость.

– По твоему лицу я уже догадываюсь, какой ответ ты получил, – улыбнулся Шерзод. – покажешь?

Фаридун протянул письмо другу, который бережно развернул его и стал читать. Затем он сказал:

– Как она красиво написала… Но впереди вас ждут тяжелые испытания.

– Я знаю и готов к этому. Однако прежде мы должны вернуться на родину, в Согду.

– Я тоже хочу домой. Каждый день вижу во сне Бухару, родной Рамитан. Но еще больше скучаю по маме, отцу, братишкам и сестрам. Всех обнял бы, расцеловал.

– Перестань, – неожиданно прервал его Фаридун. – иначе от тоски по дому мне станет плохо.

– Хорошо, что мы взяли с собой священную Авесту, которая согревает наши души и спасает от отчаяния.

– Да, еще Фатиму нужно благодарить за то, что скрашивает нашу жизнь.

ОБРЯД С каждым разом письма Фатимы становились все смелее и длиннее, о своих чувствах она уже писала открыто. Фаридун перечитывал их по многу раз, вдыхая нежный аромат, исходящий от шелка, на котором были написаны строки. Читая трогательные слова, Фаридун строил планы о том, как увезти свою любимую из Аравии. Минуло три месяца с того момента, как Фатима узнала, что горячо любима пленником. И как-то раз за ужином старшая из жен стала рассказывать Саиду, что она видела, как один из заложников заигрывает с Фатимой, подолгу с ней беседуя.

– Какая дерзость так вести себя рабу, – взмутилась она. – Кто знает, о чем они говорят между собой? И до греха такая связь довести может.

После сказанных слов в комнате воцарилась тишина: Фатима сидела с опущенной головой, а испуганные взоры домочадцев были обращены на отца семейства. Он перестал жевать, его лицо помрачнело, а единственный глаз метал молнии.

– Что у тебя с ним? – наконец вскричал Саид, обращаясь к Фатиме.

Дочь побледнела и с трудом вымолвила:

– Ничего. Мы просто говорили о прочитанных книгах… о Коране.

Упоминание святой книги немного смягчило его гнев. И он произнес:

– Хватит, тебе больше не нужно учить заложников: ты отработала их золото.

– Как скажете, отец. Они уже могут читать Коран, но… пока не весь.

– Им и этого достаточно, – оборвал ее Саид. – Как были они «неверными», так ими и останутся. Я это понял еще в Бухаре, когда вел с ними войну. С другими народами было проще: легко сдавались и принимали ислам. Но эти тверды в своем язычестве.