Забытое дело
Шрифт:
В голосе ее прозвучала угрожающая нотка тертого репортера. Босх раскинул руки, показывая, что ничего не скрывает.
– Вам не о чем беспокоиться, ничего такого не случится. Вы получаете эксклюзив. Как только мы возьмем преступника, я сразу же звоню вам, и только вам.
– Что ж, спасибо. Теперь давайте еще раз повторим главные правила. Я могу цитировать вас, называть ваше имя, но вы не хотите присутствовать на снимках, так?
– Так. В этом деле мне, возможно, придется поработать под прикрытием, и я не хочу, чтобы кто-то узнал меня по фотографии в газете.
– Поняла. А что
– Пока еще не знаю. Кроме того, коммандер на снимке будет выглядеть куда лучше, чем я. Да так и справедливее – он ведь живет с этим уже семнадцать лет, а я всего пару дней.
– Что ж, думаю, материал я уже знаю по вырезкам и из разговора с вами, но мне все же хотелось бы поболтать с вами обоими несколько минут.
– Все, что пожелаете.
– Готово, – сказала Эмми и начала складывать оборудование.
– Подожди, – остановила ее сестра. – Позвони в технический отдел. Похоже, план меняется и ты остаешься со мной.
Эмми явно была не против.
– Хорошо. – Она достала телефон.
– Почему бы тебе не позвонить с улицы, пока мы займемся своими делами? – предложила Маккензи. – Не хочу задерживаться – мне ведь еще нужно все написать.
Когда фотограф вышла, все трое устроились за столом, и Маккензи начала расспрашивать коммандера о деле. Чем оно ему запомнилось? Что в нем такого особенного? Почему Гарсия настоял на том, чтобы начать новое расследование? Слушая невнятные объяснения коммандера о «призраках прошлого» и «незаживающих ранах», Босх чувствовал, как поднимается в нем злость. В отличие от Маккензи он знал, что семнадцать лет назад Гарсия – вольно или невольно – позволил расследованию сойти с правильного пути. Правда, он, похоже, и не догадывался, что на них оказали давление, и это в какой-то степени облегчало его грех в глазах Босха. Но если неудача в расследовании убийства семнадцатилетней давности и не доказывала личную коррумпированность Гарсии или неспособность противостоять давлению сверху, то уж некомпетентность демонстрировала со всей очевидностью.
Закончив с коммандером, репортер повернулась к детективу и спросила, что нового появилось в деле через семнадцать лет.
– Самое главное то, что теперь у нас есть ДНК стрелявшего, – сказал Босх. – Наш научно-технический отдел сохранил образцы ткани и крови, оставленные на орудии убийства. Мы надеемся, что после проведения анализа сможем выйти на подозреваемого достаточно быстро, если его ДНК уже есть в базе данных министерства юстиции. Если же таких данных нет, мы все равно сможем провести сравнение полученного ДНК с ДНК всех подозреваемых по этому делу. В восемьдесят восьмом году таких возможностей у коммандера Гарсии еще не было. Надеемся, что на этот раз все сложится по-другому.
Дальше Босх объяснил, как случилось, что стрелявший оставил на оружии свой след. Маккензи заинтересовалась техническими деталями и подробно все записала.
Босх был доволен. Оружие и ДНК – вот что необходимо упомянуть в репортаже. Он хотел, чтобы Маккей, прочитав газету, понял – ДНК проверяется, анализируется и сравнивается. А сравнить было с чем, поскольку его образец уже имелся в базе данных. План строился на том, что Маккей запаникует, попытается скрыться
– Как скоро вы рассчитываете получить результаты из министерства юстиции? – спросила репортер.
Босх замялся, медля с ответом. Ему не хотелось опускаться до откровенной лжи.
– Э… определенно сказать трудно. У министерства юстиции свои приоритеты, а запросов приходит довольно много. В любом случае это вопрос нескольких дней.
Он думал, что удачно вывернулся, не солгав, но и не сказав правды, но Маккензи тут же швырнула в его окоп следующую гранату:
– Я прочла все, что в свое время писали об этом преступлении, и обнаружила, как мне показалось, некий пробел. Нигде не сообщалось о том, что девушка была смешанной крови. Как вы считаете, могло ли это обстоятельство сыграть какую-то роль в мотивации убийства?
Босх посмотрел на Гарсию в надежде, что тот ответит первым.
– В восемьдесят восьмом мы тщательно изучили этот аспект, – сказал коммандер, – но не обнаружили ничего, что свидетельствовало бы о преступлении на расовой почве. Возможно, именно поэтому вы ничего и не нашли.
Репортер повернулась к Босху, ожидания его дополнений.
– Мы внимательно изучили материалы дела и не нашли никаких подтверждений того, что говорило бы о присутствии расовой мотивации, – осторожно подбирая слова, ответил он. – Сейчас мы еще раз пересматриваем всю имеющуюся информацию и в первую очередь обращаем внимание на то, что могло сыграть роль в мотивации данного преступления.
Столь уклончивый ответ мог не понравиться Маккензи, и Босх внутренне собрался, ожидая дальнейших вопросов в этом направлении. Конечно, можно было бы высказаться определеннее, поделиться своими подозрениями с расчетом еще сильнее надавить на Маккея и подтолкнуть его к действиям. Но с другой стороны, ему не хотелось, чтобы подозреваемый понял, насколько близко они к нему подошли. В итоге Босх оставил все как есть.
Однако репортер, вместо того чтобы продолжить наступление, закрыла блокнот.
– Думаю, у меня есть все, что надо, – сказала она. – Сейчас я поеду к миссис Верлорен, а потом вернусь в редакцию, чтобы успеть написать все для завтрашнего выпуска. По какому номеру я могу связаться с вами, детектив? Срочно, если возникнет такая необходимость?
Босх понял, что попался, и неохотно продиктовал номер сотового, зная, что теперь у нее есть прямая линия связи, которой она непременно воспользуется – если не в этом случае, то в следующем. Такова была окончательная плата за заключенную сделку.
Все поднялись из-за стола, и Босх лишь теперь заметил, что Эмми Уорд вернулась в кабинет и тихонько сидит у двери. Гарсия поблагодарил обеих сестер за любезность, они попрощались и вышли. Босх остался в комнате с коммандером.
– По-моему, все прошло хорошо, – сказал Гарсия, когда дверь наконец закрылась.
– Надеюсь, что да. Только мне это дорого обошлось. Теперь придется менять номер, который был у меня три года, и сообщать всем новый. Приятного мало.
Гарсия пропустил его жалобу мимо ушей.