ЗАБЫТОЕ И ПРОЙДЕННОЕ МИМО (короткие рассказы и микроновеллы)
Шрифт:
Забив гвоздь в лоб Спящей Красавицы, принц не испытывал никакого садистского удовлетворения. Исключительно эксперимент - шурупы и осиновые колья уже были, но что будет, если именно гвоздь? Увы, острие, пройдя через голову, раскололо хрустальный гроб, и получилось вообще как-то некрасиво.
Когда Маша пробралась в логово к пещерным медведям, она наивно надеялась увидеть там горшочки с кашей, кровати и ложки. Нет, медведи не едят каши - это Маша поняла перед тем, как пополнить собой коллекцию обглоданных костей в углу пещеры. В которой, кстати сказать, не было и кроватей.
Когда
Когда Мальчик-с-пальчик внезапно вырос, он наконец-то осуществил свое самое сильное желание: зверски убил старика и старуху, расколов им черепа цветочным горшком, чтобы отомстить за многочисленные детские комплексы. После этого он отправился искать Дюймовочку. С той же целью.
Дюймовочку к тому времени съел слепой крот, по ошибке приняв за очень большую и вкусную личинку майского жука. При этом выяснилось, что Крот еще и глухой, потому что только глухой мог не слышать, как вопила Дюймовочка. Умирающая Ласточка тщетно ждала халявы, замерзая под снегом. Путешествие на юг пришлось отложить до следующей сказки с другими персонажами - например, с Нильсом и дикими гусями. Не повезло всем.
Вытаскивая чудесный меч из камня, Артур, еще не король, порезался и вскоре умер от заражения крови и столбняка. Ирония судьбы оказалась в том, что это был совершенно другой меч, который воткнули в непродезинфицированный камень. Тот самый меч так и остался ржаветь в лесу.
Когда Сивка-Бурка предложил своему хозяину влезть в одно ухо, вылезти из другого и стать добрым молодцем, тот согласился сразу же. К сожалению, в момент, когда хозяин был на середине пути, у коня случилось кровоизлияние в мозг. Увидев дохлую лошадь с человеческими ногами, торчащими из уха, на конюшне были очень шокированы.
Сплетя рубашки из крапивы, Эльза радостно накинула их на братьев-лебедей, чем очень повеселила публику. Индивидуальная генетическая непереносимость крапивы убила всех троих быстрее, чем палач успел бы сказать "Именем короля, вы приговариваетесь к смертной казни". Лебеди издохли, Эльзу сожгли. Хэппи-энд.
ВЕЛИКОЕ ЗЛО
Поздним вечером, когда сырой туман уже начинал потихоньку струиться над полями и подползать поближе к окраинным домишкам каждого небольшого городка, в Северном Королевстве (название которого мы опустим, потому что оно никому, кроме географов и редких путешественников, неинтересно в принципе), появилось Великое Зло.
Первым явление Великого Зла заметил старый рыбак Томас из деревеньки Зеленые Ивы, что в холмах неподалеку от проезжего тракта.
– Смотри-ка, старуха!
– толкнул он локтем свою жену, дремавшую у камелька. Та выронила из рук клубок и спицы, проснулась и начала забористо ругаться. Старый Томас терпеливо дожидался, пока она закончит, уныло вспоминая, что в молодости его Мэри работала шкипером на королевской барже.
– Ну чего тебе?
– наконец отыскав клубок, сварливо спросила его жена.
– Так это... гляди-ка, - и рыбак показал пальцем на бредущую через мокрые поля фигуру в черном, - это
– Тьфу ты, вот старый пенёк!
– снова взвилась Мэри.
– Я-то думала, ты ради чего-то важного оторвал меня от вязанья! Великое Зло... забыл, что ли, как в последний раз оно тут христарадничало под окнами?
– Это было Великое Добро...
– пробормотал Томас, но тут же замолчал, решив не связываться со своей горластой старухой.
Великое Зло медленно прошло мимо, на всякий случай зловеще дохнув в мутное оконце так, что на заиндевелом стекле четко показалось слово "Смерть". Но этого никто не заметил, потому что стекло в доме Томаса-рыбака отродясь не мыли - вот еще, роскошь какая, чай не баре. Несколько минут Великое Зло провожала взглядом только одинокая тощая коровенка, жевавшая прошлогоднее сено во дворе. Но хозяин, заметив Зло, вовремя увел ее в хлев, подметив, что каждый раз после этого молоко начинает здорово отдавать рыбным запахом.
Глухо стеная, Великое Зло добралось до столицы Северного Королевства, оставляя после себя выжженные поляны в лесах (Зло не умело толком разводить костры), несколько безжизненных тушек полевых мышей (позарившихся на левый сапог Великого Зла) и одну выбоину в дороге, образовавшуюся после того, как прямо в Зло ударила молния.
Глухой ночью, кутаясь в струящуюся из всех щелей зловонную тьму, Великое Зло тяжело ступило на щербатые булыжники столичных трущоб.
– Слышь, Зло, есть чё по мелочи?
– спросил у него известный обирала Гундосый Микки, выходя из неприметной подворотни. После того, как Великое Зло продемонстрировало пустую переметную суму и тощие карманы, Микки разочарованно дал своим парням отбой. В последний раз пнув распластавшееся на булыжниках Зло, трущобная братва удалилась. В отличие от Великого Зла, им не надо было кутаться во тьму, они просто к ней привыкли.
Еще немного полежав и похлюпав разбитым носом, Великое Зло поднялось, осторожно потрогало когтистым пальцем шатающийся передний зуб, кроваво сплюнуло под ноги.
– А ну его к черту!
– вдруг произнесло оно звучным хриплым голосом.
– Да ни за какие чертовы заклятья! Черта лысого! Катись оно ко всем чертям!
Над головой Зла со скрипом отворилось узкое окожко, и чей-то сонный голос пробормотал:
– Я сейчас стражу позову... орет тут под окном... Зло называется…!
– Пошел на хер!
– огрызнулось Великое Зло. Позвенело медяками, завалявшимися за подкладкой, и решительным шагом направилось в ближайший кабак.
НЕ МЕДВЕДЕМ
"Он родился не медведем".
Старик хмуро проснулся, заворочался на жесткой скамье, еле прикрытой старым драным кожухом. В маленькое оконце тускло бил свет раннего утра, чуть коптил фитилек старой керосинки.
"Он родился не медведем".
Фраза из сна, который уже размылся и перестал помниться, все еще звучала в голове - хрипловатый голос, напомнивший старику покойного друга, с которым дружили чуть ли не с пеленок. Голос во сне точно был его голосом, старик это понял и не удивился. Кому бы еще с ним разговаривать, как не другу? У старика больше никого и не было - ни детей, ни внуков. Жена померла давным-давно, ее в клочья порвал зимний шатун, когда старая пошла за водой на полынью. С тех пор он и не думал найти себе другую бабу, так и остался вековать бобылем здесь, в таежной избушке, на совесть сработанной дедом, который не признавал никакого дерева, кроме лиственницы. "Листвянку гниль не берет".