Забытое время
Шрифт:
– Да говорите уже! Чего тянете-то!
– раздражённо бросила я, видя, как парни снова переглядываются.
– На самом деле, ты не рождалась двадцать лет назад, а прошла полное погружение. Я обязательно поясню, что это такое, но сначала необходимо немного рассказать о нас в общих чертах, - начал Давид.
– Мы, как уже говорилось ранее, способны стареть и жить, как обыкновенные люди. Однако, в нашем случае, процесс старения обратим. На планете существует семь озёр, воду в которых мы называем живой. Так вот, для того, чтобы вернуть себе молодость, нам необходимо искупаться в одном из таких озёр. Заныривая в глубину, мы молодеем. Чем больше хочешь сбросить
– Но мы такое не практикуем. Большая часть из нас всегда выбирают возраст лет в двадцать - двадцать пять. И физических сил полно, и ребёнком уже не считают, и открыты все возможности, - добавил Гектор.
– На полное погружение решались только двое бессмертных, потому что при таком стираются все воспоминания… По крайней мере, так все думали. Но ты смогла вспомнить, что тебя звали Далила.
– Да и некоторые черты характера у тебя сохранились, - вставил Давид.
– Возможно, ты не дошла до самого конца, боясь, что вообще исчезнешь.
– Мама сказала, что меня подбросили в больницу в шестимесячном возрасте, - пробормотала я, не зная, как относиться к таким рассказам и стоит ли в них вообще верить.
– Тогда всё понятно про характер. Отпечаток на психику слишком силён, поэтому основные черты остались, - подумав, ответил Гектор.
– Хотя, возможно, нырни ты ещё глубже, могло и это стереться.
– А что ты ещё помнишь, помимо имени?
– настороженно поинтересовался Давид.
– Что снилось?
– Когда увидела картину в музее, приснилось, как её рисуют. Я была той девушкой, а кто-то стоял за мольбертом и рисовал меня. Какой-то парень, лица которого я не видела. И тогда он назвал меня Лилой. Как я понимаю, это сокращённо от Далила. А остальное, так, ерунда всякая, - уклончиво ответила я, не желая посвящать парней в свои эротические сны.
– И всё?
– Гектор посмотрел на меня с надеждой, а когда я кивнула, парни, казалось, расслабились, и это сразу меня насторожило.
– Хм, допустим, я поверю, что бессмертна и есть какие-то озёра, искупавшись в которых, я могу помолодеть. А каким боком всё это к вам? Для чего вы появились в моей жизни? Только не говорите - чтобы рассказать правду. Не поверю! Вы действовали не как друзья, желающие просветить меня, иначе начали бы с рассказа, а не с ухаживаний за мной. Вы вообще собирались рассказать мне, кто я? Или хотели использовать в тёмную?
– возмущение росло с каждой минутой, и я не знала, что и думать теперь.
– Далила, всё очень непросто в нашей ситуации, - осторожно произнёс Давид.
– Мы обязательно всё рассказали бы тебе, но чуть позже, - заверил Гектор.
– Понимаешь, мы хотели выяснить, что ты помнишь из прошлой жизни.
– Зачем это выяснять?
– я прищурилась, не понимая, к чему они клонят.
– Что в моей прошлой жизни было такого, что мешало рассказать мне всё сразу? И почему вы оба так вцепились в меня? У нас что, общее прошлое?
– Нет, не общее, - моментально вставил Гектор.
– Вернее, мы были знакомы, но не более. Мы с Давидом являлись твоими друзьями…
– Да, - подтвердил Давид.
– Хотя и желали от тебя большего. Видишь ли, мы не знаем почему, но женщин среди бессмертных меньше, чем мужчин. И это давно сложившиеся пары, которые живут столетиями. И у тебя была пара. А нам с Гектором так и
– Точнее, мы оба любили тебя, - перебив, признался Гектор.
– Поэтому и не искали, а старались быть ближе к тебе.
– Меня любили? Хм, что, все столетия?
– недоверчиво спросила я.
– Как-то с трудом в это верится, что можно так долго любить одного человека…
– Можно, и ещё как можно, - Гектор проникновенно посмотрел на меня.
– Тем более, что этому есть тоже объяснение. Понимаешь, мы не только молодеем, когда погружаемся в озеро, а и обновляемся внутренне…
– Наши эмоции снова становятся яркими, - пояснил Давид.
– Наверное, легче объяснить это на примере. Вот смотри, вспомни своё детство, как ты узнавала что-то новое и интересное, как ожидала чего-нибудь или верила в какое-нибудь чудо, а затем, взрослея, ты теряла эти ощущения. То, что казалось тебе необыкновенным, со временем становилось рутинным и неинтересным. То, что приносило радость, уже воспринималось обыденно. Или то, что доставляло удовольствие, переставало будоражить. А мы, после погружения, снова можем ощущать всю прелесть эмоций и как бы заново открываем для себя этот мир.
– Я понимаю, о чём вы, - пробормотала я, вспомнив ощущения из сна, где я сидела возле озера.
– Когда я увидела сон, где меня рисовали, то чувствовала небывалый душевный подъём. Всё казалось таким ярким, привлекательным и захватывающим. Хотелось всё потрогать, понюхать, даже просто подурачиться от радости, что мир вокруг так прекрасен, и в нём столько интересного.
– Это наше основное преимущество перед людьми. Чем дальше они живут, тем меньше способны радоваться жизни. Накопленный опыт ложится на их плечи мёртвым грузом, и они утрачивают способность наслаждаться каждой минутой, а мы способны видеть мир каждый раз по-новому, - сказал Гектор, а потом с улыбкой добавил: - Правда, это тоже не всегда нам служит во благо. Эмоциональность проявляется во всём. И порой мы не способны сдерживаться, особенно когда это касается тех, кого мы любим. Вот, например, с тобой. По идее, мы должны поступать более разумно, особенно в свете того, сколько нам лет, но когда дело касается тебя, сдерживаться тяжело.
– Да, тяжело, - согласился Давид, с извинением посмотрев на меня.
– Тем более, что мы совсем недавно прошли погружение, как только нашли тебя.
– Понятно, - ответила я, хотя на самом деле вообще ничего сейчас не понимала.
В голове всё перемешалось, и больше всего вводила в ступор новость, что я бессмертна. Как относиться к этому, я не понимала. Да и вообще пока не могла осознать, что могу жить на этом свете бесконечно долго. А количество возникших вопросов пугало, и трудно было сосредоточиться на каком-то одном, поэтому я спросила первое, что пришло в голову:
– Подождите, вы говорите, что эмоции каждый раз становятся ярче, и при этом вы помните всё, что было, так?
– Да, - парни одновременно кивнули.
– И что же это получается? Если, например, сто лет назад меня кто-то обидел сильно, и я переживала долго, то после погружения я заново переживаю боль той обиды?
– спросила я.
– Нет уж, спасибо, не хочу я таких ощущений…
– Нет, не совсем верно, - сказал Давид.
– После погружения получается, что как бы наша прошлая жизнь отодвигается вглубь сознания. Мы всё помним, но воспринимаем это как прошедшую жизнь и пройденный этап. Мы получаем опыт, выносим из этого уроки, но не переживаем тех эмоций, которые были. Обновляется восприятие мира в целом, на данный момент.