Забытые дела Шерлока Холмса

Томас Дональд Серрелл

— Газ! Газ! Мистер Дживонс! В доме пахнет газом!

Она немного успокоилась, когда инспектор деловито сказал механику:

— Мистер Крэбб, займитесь, пожалуйста, трубами в этом доме.

Крэбб, вопреки собственной фамилии, напоминал скорее черепаху, чем краба. Этот крупный мужчина с широкой грудью, большим животом и кривыми ногами был одет в засаленный комбинезон, на голове криво сидела рваная кепка. Глаза под массивными очками непрерывно слезились, черные усы уныло свисали по щекам. Сутулая фигура говорила о том, что этот человек всю жизнь провел среди люков и труб. Голос

его звучал хрипло, как у всякого неисправимого любителя виски. На плече он нес сумку с инструментами.

— Будь добра, милая, проводи меня, — попросил он, и Мэйси нахмурила брови от такого простецкого обращения. — Просто покажи, где у вас в доме трубы.

Она провела его до двери, но дальше осмелилась пройти лишь несколько шагов.

— Не зажигай огонь, и все обойдется, — сказал механик, игриво дернув за завязку передника, когда девушка повернулась к нему спиной, затем снял с плеча сумку и выбрал нужный разводной ключ, приговаривая: — Я не смогу жениться на тебе прямо сегодня. Моя дражайшая супруга будет против.

— Неужели вы не чувствуете запах газа? — беспокойно спросила Мэйси.

— Чувствую, моя сладкая, чувствую. Подожди меня здесь.

Мистер Крэбб вытащил из сумки черную резиновую маску и натянул ее на лицо, превратившись в нелепого, но пугающе страшного клоуна с венецианского карнавала. Он прошелся по комнатам первого этажа, и вскоре девушка услышала, как механик стучит ключом по трубе.

Затем он поднялся по лестнице. На верхнем этаже находились две двери, рядом в небольшие медные рамки были вставлены визитные карточки с именами съемщиков. В этом районе, расположенном рядом с больницей, квартировало много молодых врачей, и все их комнаты выглядели почти одинаково. Мистер Крэбб вежливо постучал и, не получив ответа, зашел внутрь. Поначалу ему показалось, будто здесь никто не живет. Потертый ковер перед свинцово-черным камином, зеркало над каминной доской. Мебели было немного — покрытый темным лаком платяной шкаф в смежной спальне и стол с двумя рядами ящиков в гостиной.

Мистер Крэбб один за другим открыл ящики и начал с хриплым кашлем разбирать их содержимое. Вытащил стопку писчей бумаги кремового цвета, бормоча себе под нос: «Ага… Вот на чем он писал…» Взял из пачки верхний лист и неожиданно громко запел: «Я ждала у алтаря…» Затем замолчал и прислушался. На каминной полке часы в форме Парфенона мерно отсчитывали мгновения тишины. Он заголосил еще громче и двинулся осматривать другие комнаты. Застучал разводным ключом, затягивая соединения труб, и наконец неспешно спустился по лестнице.

— Теперь все в порядке, — бодро заявил он и попытался ущипнуть девушку, но не слишком проворно, так что она успела повернуться спиной к стене.

— Вы уверены, что опасности больше нет?

— Безопасно, как в Ноевом ковчеге. Злодей может сколько угодно поднимать давление, в этом доме утечки газа не будет. Я все закрутил на совесть. Надежнее, чем в хорошем банке.

А вдруг он сам и есть ламбетский отравитель? Вдруг он нарочно ослабил соединения, вместо того чтобы затянуть их?

— Вы ведете себя не по-джентльменски, — сердито сказала девушка, увернувшись от очередного щипка. — Уж лучше я…

Мистер

Крэбб вразвалочку направился дальше по улице, бросив на прощание:

— Лучше бы ты, моя девочка, сказала мне спасибо за то, что не поешь сейчас вместе с ангельским хором: «Ту-ра-ли-ту-ра-ли-ту-ра-ла-лей!»

Он свернул на Ламбет-роуд и остановился в тени под мостом, по которому с грохотом проезжали поезда с вокзала Ватерлоо. Убедившись, что никто за ним не наблюдает, мистер Крэбб снял кепку и засунул ее в сумку. Затем расстегнул застежки комбинезона, стянул его с себя, свернул и положил туда же. За ним последовали очки и усы. На стоянке кебов его поджидал мистер Дживонс, стоя на подножке экипажа.

— Должен признаться, Ватсон, — усмехнулся механик, — что это было одно из самых удачных и забавных моих перевоплощений. — Вы забрали мешок с чесноком и битумом, который я положил возле кухонной двери?

Я утвердительно кивнул. О том, что он нашел в комнате Уолтера Харпера, Холмс пообещал рассказать, когда мы вернемся на Бейкер-стрит.

В гостиной мой друг тут же выложил на стол чистый лист кремовой бумаги и с великой осторожностью посыпал его тонким слоем графита. Порошок заполнил микроскопические вмятины на бумаге, и мы смогли прочитать текст сообщения, написанного на предыдущем листе. Точнее говоря, лишь отдельные слова: «Спешу сообщить… информаторов… доказательствами… сын, У. Дж. Харп… Святого Томаса…»

— Какой негодяй! — воскликнул я. — Значит, он вымогал деньги у собственного отца!

Холмс почесал подбородок, задумчиво глядя на бумагу:

— Во всяком случае, все выглядит именно так.

— Но он не решился написать письмо собственным почерком, опасаясь, что отец признает его руку. Таким образом, здесь замешаны по крайней мере два человека. Разумеется, это и есть наша банда шантажистов.

Он вытащил из кармана конверт с адресом: «Доктору Томасу Нилу, Ламбет-палас-роуд, 103». Я изумленно взглянул на него:

— Холмс! Вы обыскали комнату моего клиента! И взяли письмо с его стола!

Он откинулся на спинку кресла и рассмеялся:

— Я взял конверт из мусорной корзины, стоявшей за дверью его комнаты, мой дорогой друг. Домработница все равно ее вытряхнула бы. Кроме того, почерк здесь тот же самый, что и в письме, полученном Фредериком Смитом. Клянусь головой, Ватсон!

— Та женщина, которая писала мистеру Смиту, шантажировала и доктора Нила? Почему же он не упомянул об этом, когда показал мне другое сообщение?

— Именно об этом я подумал, когда решил обыскать ящики его стола. Причина оказалась проста. Он скрыл это письмо, потому что леди не вымогала у него деньги. Это было любовное послание, и я на всякий случай наскоро скопировал его.

Мной овладела полная растерянность. В каракулях Холмса мне удалось разобрать лишь самое начало: «Мой дорогой». Дальше упоминалось завещание доктора Нила, составленное в пользу этой дамы, а внизу стояла подпись: «Любящая тебя Лаура». Вместо адреса указывалась лишь улица: Чепел-стрит. Вероятно, почтовый штемпель на конверте подскажет нам остальное. Но и так не оставалось сомнений в том, что одна из тайн Ламбета наконец-то раскрыта.