Забытые дела Шерлока Холмса
Шрифт:
— Да какое вам до меня дело, мистер Холмс. Вы не должны были так говорить при людях.
Холмс посмотрел на него уже не столь дружелюбно, шумно засопел и потянулся к трубке, но рука повисла в воздухе.
— Вы ошибаетесь, мистер Маккован. Мне есть до вас дело, потому что невинного молодого человека могут из-за ваших слов отправить на виселицу. И не остановлюсь, пока не доведу начатое до конца. — Он раскурил трубку и продолжил: — Кроме того, я оказываю вам добрую услугу, уберегая от конфуза в зале суда.
— Я не нуждаюсь в услугах, мистер Холмс. Я видел то, что видел. А видел я этого человека!
— Если вы предпочитаете говорить стоя, мистер Маккован,
— Кого? Того самого, на которого показал в полицейском участке. Роберта Вуда. Он спускался по ступенькам, и его освещали два фонаря.
— А как насчет другого человека, который стоял напротив дома утром двенадцатого сентября, без пяти минут пять?
Плечи Маккована затряслись от смеха.
— Это вы про полицейского? Уж не хотите ли вы сказать, что это он перерезал горло той женщине?
Холмс отложил трубку:
— Нет, конечно. Как был одет этот полицейский?
Маккован угрюмо посмотрел на него:
— Да как обычно. А на голову надел шлем, потому что выдалось сырое утро.
Только тот, кто хорошо знал Шерлока Холмса, мог бы заметить, что в этот момент он немного расслабился: ведь рыбка клюнула на крючок.
— Однако газеты, мистер Маккован, сообщают, что в это сырое, как вы утверждаете, утро на Лондон не упало ни единой капли дождя.
Наш посетитель сначала смутился, а затем презрительно фыркнул:
— Я и не говорил, что шел дождь, мистер Холмс. Просто утро было сырое, пасмурное.
— Именно так, — согласился Холмс, снова взяв трубку. — Пасмурное и туманное. Плохая видимость. Вряд ли вы могли хорошо рассмотреть человека на другой стороне улицы.
Он встал и протянул гостю листок бумаги со столбиками цифр и надписью «Элси» наверху.
— Что это значит? — спросил Маккован. — И кто такая эта Элси?
— Богиня света, — с серьезным видом объяснил Холмс. — Эл-си. Электрические сети Лондона. А цифры, дорогой сэр, означают время, когда по всему Лондону автоматически выключают свет. Посмотрите сюда: двенадцатого сентября, когда погибла Эмили Диммок, фонари на Сент-Пол-роуд были выключены в четыре часа тридцать девять минут, за шестнадцать минут до того, как вы, по вашим собственным словам, видели мистера Роберта Вуда. В свете двух фонарей, горящих настолько ярко, что вы смогли его опознать, несмотря на расстояние, темноту и туман.
Маккован часто заморгал, как человек, получивший сильный удар, но все же устоявший на ногах.
— Значит, это было раньше, чем я думал. Я ходил к пяти часам в пекарню на Брюэри-роуд искать работу. Спешил, шагал по Сент-Пол-роуд быстро. Я шел из дома на Хоули-роуд в Чок-Фарм.
— Все правильно, — холодным тоном согласился Холмс. — Вахтер подтвердил, что вы пришли в пекарню как раз к началу утренней смены, ровно в пять утра. Я специально проверял. Но вы должны знать, что между Хоули— и Брюэри-роуд приблизительно полмили, а дом двадцать девять по Сент-Пол-роуд находится как раз на середине пути. Я понимаю, что одно и то же расстояние можно пройти чуть быстрее и чуть медленнее. Однако мне кажется странным, что здоровый человек, к тому же торопившийся по важному делу, мог потратить почти двадцать минут на то, чтобы одолеть четверть мили.
Маккован сидел молча, не поднимая головы.
— Таким образом, — продолжал Холмс более дружелюбно, — если вы проходили мимо этого дома без пяти минут пять, то не могли разглядеть человека на крыльце, потому что было слишком темно. А если бы вы там шли без двадцати пять, когда огни еще горели, то все равно не увидели бы его, поскольку, согласно вашим же показаниям,
Тонущий Маккован продолжал хвататься за соломинку.
— В этом районе есть и другие фонари, мистер Холмс. Такой умник, как вы, должен о них знать. Они стоят вдоль железной дороги, которая проходит рядом с улицей. Я просто не обратил внимания, откуда падает свет. А железнодорожные фонари не выключаются круглые сутки, и хватит уже на меня наговаривать!
— Это правда, мистер Маккован, — кивнул Холмс. — Эти фонари могли гореть без пяти минут пять. Однако вы не учитываете, что расстояние между путями и улицей — не менее сорока футов. К тому же сплошные постройки на противоположной стороне загораживают дом двадцать девять от железной дороги. Так что света было явно недостаточно для того, чтобы вы рассмотрели человека, выходящего на Сент-Пол-роуд.
Роберт Маккован ушел, по-прежнему чувствуя себя оскорбленным, но в глубине его глаз затаился страх. Он повторил свои показания на суде присяжных, и уже ничто не могло спасти его от публичного унижения в Центральном уголовном суде, на процессе, где председательствовал сам сэр Эдвард Маршалл Холл. Однако Холмс все-таки сдержал свое слово. Капитан О’Мэлли все еще пользовался достаточным влиянием в спортивных кругах, чтобы добиться для Маккована места официанта в кафе «Романо». И в последующие годы, проходя мимо, мы не раз видели его сквозь знаменитую витрину с аквариумом.
Затем нас посетила еще одна гостья, очень печальная темноволосая молодая женщина необычайной красоты и нравственной чистоты — Руби Янг, подруга Роберта Вуда. Она считала, что предала возлюбленного и отправила его на виселицу. Как только газеты сообщили об убийстве, мистер Вуд попросил ее засвидетельствовать, что накануне смерти Эмили Диммок они были вместе и расстались в половине одиннадцатого вечера у Бромптонской часовни.
Мучаясь сомнениями, опасаясь, что ложь сделает ее соучастницей преступления, Руби во всем призналась полиции. А теперь со слезами на глазах умоляла Холмса подтвердить, что она не совершила непоправимой ошибки.
— Ни в коей мере, — с легким сердцем ответил сыщик. — Наоборот, вы оказали мистеру Вуду неоценимую услугу.
Женщина удивленно посмотрела на него.
— Посудите сами, мадам, — пояснил мой друг. — Эмили Диммок в компании мистера Вуда в половине одиннадцатого вечера видели продавец книг Джозеф Ламберт и другие посетители таверны «Игл». Там несчастная поужинала и, если судить по состоянию найденной в ее желудке пищи, скончалась спустя три часа. Таким образом, она никак не могла умереть раньше двух часов ночи. А по степени трупного окоченения можно сделать вывод, что ее не стало около пяти часов утра.
— Я не знала об этом, — простодушно призналась Руби Янг.
— И Роберт Вуд, вероятно, тоже ничего не слышал о медицинском заключении, когда просил вас подтвердить его алиби, — жестко сказал Холмс. — Эти факты не были известны публике до коронерского дознания. Теперь давайте посмотрим на проблему с другой стороны. Мистер Вуд предполагал, что полиция будет задавать вопросы всем, кого видели с Эмили Диммок в тот вечер. Молодой человек боялся, что его семья узнает о его знакомстве с проститутками из трактиров Кэмден-тауна и Юстон-роуд. Алиби было нужно ему именно по этой причине, а вовсе не из-за убийства. Неужели вы не понимаете, мисс Янг? Ваше свидетельство не могло бы защитить Вуда от обвинения в злодеянии, случившемся после полуночи. Тогда как истинный убийца, пытаясь замести следы, назвал бы точное время преступления. Следовательно, им был не Роберт Вуд.