Забытые острова. Аннушка

Матвеев Дмитрий Николаевич

Я схватила «саежку», и на четырех костях поковыляла туда, к домикам. За ними хоть укрыться можно будет. Винтарь с обоймами оставила на позиции: сейчас бой накоротке пойдет, а с ним не особенно-то развернешься. Да и скорострельность у моего дробовичка повыше будет. Десять патронов в магазине – тоже немалый плюс.

Меня заметили сразу, и те, и эти. Сзади засвистели пули, им в ответ размеренно бахала винтовка маленькой вьетнамки. А пулеметы молчат… Что же там случилось? Те, что впереди, стрелять не стали. Значит, у них точно дробовики, на такой дистанции они не играют. Сейчас добегут, а я – на открытом месте! И кончат меня они втроем влегкую.

Я наплевала на пули, поднялась на ноги и, припадая на левую (черт,

больно же!) поскакала вперед. Добежала до домика медпункта и сходу заскочила в дверь. Перевела дух. А тут – стоит Сара, бледная, как мел, рядом – помощница ее, ничуть не краше. Остальные все здесь больные и увечные. Ну всё, передохнула, надо бежать дальше. И тут из палат выплывает привидение, то есть, министерва. Чесслово, она, пожалуй, сейчас выглядит поживее наших врачих.

– Анна Аркадьевна.

Я обернулась к ней.

– Дайте мне какое-нибудь оружие, хоть двустволку, хоть даже нож. Меня все равно убьют, так я с собой лишнего гада заберу.

Спокойно так она мне все это изложила. И голосок-то не дрожит! Чесслово, ее бы сперва на необитаемый остров, да к бандюкам, а потом уже в нормальное общество. Глядишь, и многих проблем бы не было. Но не доверять ей сейчас, в эту минуту, повода не было. Я вынула из кобуры свою «беретту» с запасным магазином и молча подала ей. Она так же молча взяла, проверила патроны. Не слишком ловко, но все же дослала один в ствол и поставила пистолет на предохранитель.

– Спасибо, Анна Аркадьевна. Вы не пожалеете.

Я только кивнула в ответ. Говорить уже времени не было: уже был слышен топот бегущих бандюков. Как там вещал медведь из американского мультика? «Хватит говорить, пора сражаться!»

Я даже не стала выходить из дверей больнички. Только чуть качнулась наружу, ровно настолько, чтобы окинуть взглядом картину. Вот он, голубчик, бежит, старается, в руках помповый дробовик. Только ему еще надо оружие поднять и к плечу приставить, а у меня уже все готово. Бах! И заряд картечи влетел неудачнику точно в грудину. Тот даже хрюкнуть не успел. Чао, бамбино! Прижимаясь к стене, добралась до угла, а там у соседнего домика еще один стоит. И у него-то как раз оружие в полной готовности. Я хотела, было, отшагнуть назад, но неудачно встала на больную ногу. Меня повело, и, чтобы не упасть, я присела. И тут же у меня над головой в бревна сруба со смачным чмоком врезалась горсть картечин. Тот мазила, видя, что не попал, решил убежать за угол. Не беги, дурень, пуля все равно быстрее. Бах! И ответная порция картечи долбанула козлину прямо в зад, добавив ускорения. Из-за угла раздались вопли. Все, этот бегать уже никогда не сможет.

Где-то впереди жахнул выстрел. Это Дзетта, даже думать не надо. Кто же кроме нее приправляет картечь смачными итальянскими ругательствами! Ну вот, все трое готовы! Можно расслабиться и вернуться на берег, а то там, кажется, только Линь бьется. А, нет, вот опять «максимка» застрочил! Видать, перезарядились девки, и снова дают ублюдкам жару. Ну, тогда можно сходить, проверить, как там недобиток.

Я успела сделать только два шага, как где-то впереди резанул по ушам дикий визг. Не всех перебили? Суки! Сколько же их там? Опять похромала вперед. Только не прямо на звук, а обходя вокруг дома. Черт! Кто же тут камней-то столько накидал!

Все-таки плохо воевать с дырявой ногой. Вот она и подвела в критический момент. Прострелило болью от пятки до бедра, и я буквально рухнула плашмя. Успела только руки перед собой выставить, чтобы мордой о камни не приложиться. Упала неудачно, ружжо свое пузом придавила. Голову поднимаю – передо мной армейские ботинки сорок последнего размера. Незнакомые, у нас таких нет ни у кого. А в ботинках ноги в камуфляже. И несет от этих ботинок такой пропастиной, что я чуть не сблеванула прямо на эти тапки. А саежка-то у меня под брюхом, а палец-то на спуске, а ствол-то как

раз в нужную сторону смотрит! Я голову повыше задрала, насколько смогла, зажмурилась и пальнула. Ботинок на земле остался стоять, и даже кусок ноги в нем остался, а вот вся остальная туша с воплем принялась на меня валиться. А подо мной, если кто не помнит, горячая ружбайка, да и при выстреле жигануло неслабо, лицо все прям горит. Я еле успела в сторону откатиться, чтобы этим двустворчатым шкафом не придавило. Приподнялась, добавила гаду свинца в бочину и принялась пробираться дальше.

У Дзеттиного хозяйства лежал труп без головы, а рядом визжал, катаясь по забрызганной мозгами земле и закрывая руками лицо какой-то урод. В буквальном смысле: из-под пальцев у него виднелись прилипшие рисинки и оранжевые кружки моркови. Один удар приклада – и тишина. На время, конечно.

– Дзетта, ты где?

В дверях показалась итальянка, затмевая солнце шикарным бланшем на левой скуле.

– Это ты его так? – кивнула я на страдальца.

– Нет, она.

На свет появилась Дзеттина помощница, крепко сжимая в руке ковшик с теми же прилипшими рисинками и морковинками.

– Молодец, подруга! Премию выпишу. А сейчас свяжите этого, пока он в отключке. Мы его после подробно обо всем расспросим.

Вроде, наступила тишина. Никто из травы не выскакивает, никто не стреляет, пулемет затих, «маузер» Фам Линь тоже замолчал. Неужели все? Получается, пятеро было этих, которые с тылу решили зайти? Проверить бы… Ну, пойду потихоньку к берегу, гляну, что там, да как, а по дороге ворогов пошукаю.

И вот иду я, ковыляю. Нога болит – спасу нет. На ружбайку не опереться, коротковата моя «саежка». Вот и хромаю помалу. Медленно выходит, ну да и ладно. Мне больше по сторонам глядеть нужно, что я и делаю с большим успехом. И ствол, между прочим, наготове держу. Хватит уже сегодня, два раза только чудом уцелела. Сколько можно удачу-то пытать! Раз повезло, другой повезло, а на третий может и обломать.

Народ помалу выползает кто откуда. Как только затихло, как только стрелять перестали, так давай носы высовывать, нюхать, чем пахнет. Вдруг уже бабы всех ворогов упокоили? Так, потихоньку, добралась до больнички. Никого постороннего не встретила. А, в принципе, идея была хороша: обозначить угрозу с моря и, пока мы будем глядеть в ту сторону, спокойно зайти сзади и в две секунды поменять власть. А, может, просто вывезти отсюда все, что нами было добыто.

Вот и больничка. Отсюда видно, как невдалеке от берега качаются на волнах четыре лодки. Одна нормально, а еще три – носом кверху. Ничего, мы все поднимем, зачиним, а потом, может, и махнем на что-нибудь полезное. Сара с помощницей уже бегут к берегу, тащат с собой аптечки. Навстречу им поднимается вьетнамка, свой винтарь повесила на правое плечо, стволом вверх. Как-то пацаны во дворе спорили, как правильно носить оружие. До хрипоты, едва ли не до драки, но так ни до чего и не доспорились. Но это так, к слову. А что это Снегурку с Леркой не видно? И Архип не поднимается со своей позиции.

Где-то позади слышно – кто-то поглядел на свежих покойничков и сблеванул. Одно, что обеда еще не было. Но мне сейчас не до чувств этих баранов. Я гляжу туда, где воевали мои подруги. Да и Архипа, хоть я его и не успела толком узнать, можно смело в ближники зачислять. И тут… я и так не слишком ровно шла, а тут и вовсе с ноги сбилась. И вижу, как в замедленном кино: Линь скидывает с плеча брезентовый ремень и поднимает свою винтовку. В кого собирается стрелять, мне не видно, дом загораживает. Тому, кого не видно – три мишени на выбор: вьетнамка, медсестра, санитарка. И еще я понимаю, что Фам Линь не успеть: все-таки этот «маузер» здоровая штука. Мне не успеть тем более, но я все равно начала ускоряться – в меру своей нынешней неуклюжести, конечно. Если не спасти своих людей, то хоть убийце отомстить.