Забытые письма
Шрифт:
— А, Васенька, — обернулась Маша к детективу, — хорошо, что зашел. Тут тебе послание. Вот распечатка. — Порывшись в стопке бумаг, небрежно наваленных на столике, она протянула Дубову пару листков с принтерным текстом. — Поздравляю, Василий Николаевич, наконец-то и вы попались в Великую Паутину Интернета!
— Спасибо, — кивнул Дубов и тут же принялся изучать послание:
«Здоровеньки булы, уважаемый коллега! Разумеется, Ваша просьба никак меня не затруднила. Я прекрасно понимаю, что навести справки вы просили меня отнюдь не из праздного любопытства. И вот мои первые результаты: Илья Богданович Кравец скончался в Р*** в 1979 году,
Василий перечитал послание и задумался:
«Стало быть, Чернявский вел переписку через третьих лиц. Почему? Ясно он подозревал, что его корреспонденция может, скажем так, контролироваться. И если историк Чернявский и доктор Матвеев делали одно дело, то положение первого все же было предпочтительнее: он мог собирать сведения под видом краеведческих исследований…»
— Ну как, Вася, отвечать будешь? — оторвал сыщика от размышлений голос Маши.
— Буду! — решительно ответил Дубов.
— А, ну так садись и набирай, — предложила интернетчица. — Я потом отправлю.
Маша указала Василию место за свободным компьютером, а сама оборотилась к другому клиенту. Василий заметил, что помещение интернет-клуба помаленьку наполняется посетителями.
Вскоре на экране появился следующий текст:
«Уважаемый Григорий Александрович! Очень благодарен Вам за помощь. Дело не столь срочное, чтобы ехать ради него в Р***, и не меняйте ради этого свои планы. Однако, если Вы там все же окажетесь, то поинтересуйтесь у историка Чернявского о некоем Кондрате, зверствовавшем в 1942 году, а также о докторе Владимире Матвееве из Кислоярска, с которым Чернявский переписывался в 1970-ом, а возможно, и раньше. Еще раз благодарю за отзывчивость, всегда готов оказать Вам посильную помощь. В. Дубов».
После обеда, уже в вестибюле ресторанчика, Серапионыч спросил Дубова:
— Василий Николаич, как вы относитесь к поэзии?
Как раз перед этим их в течение всего обеда потчевал своими опусами некий стихотворец из многочисленных кислоярских гениев-надомников, и потому детектив ответил уклончиво:
— Смотря какая поэзия.
— Например, Пушкин, — предложил доктор и извлек из потрепанного «дипломата» не менее потрепанную брошюрку.
— «А. С. Пушкин, стихотворения и поэмы», — прочел Василий. — «Библиотека школьника, Москва, 1970 год». Очень хорошо, Владлен Серапионыч, что вы мне ее принесли. Давно хотел перечитать что-нибудь из классики, да все недосуг…
— Эту книжку я нашел в почтовом ящике, — перебил Серапионыч.
— Ну, он у вас просто бездонный, — хохотнул Дубов. — Прямо как цилиндр факира.
— Книжка
— Очень занятно, — усмехнулся детектив, осмотрев календарик. Некоторые их даже коллекционируют.
— А некоторые закладывают в книжки, — подхватил доктор. — Вот здесь, на тридцать седьмой странице, где «Песнь о вещем Олеге».
— А, это я знаю! — радостно заявил Василий. — «Как ныне сбирается вещий Олег Отмстить неразумным хазарам, Их села и нивы за буйный набег Обрек он мечам и пожарам…» А дальше не помню.
Пока Василий демонстрировал свои познания в классике, Серапионыч раскрыл книжку на тридцать седьмой странице и пролистал еще пару страничек вперед:
— «Так вот где таилась погибель моя! Мне смертию кость угрожала! Из мертвой главы гробовая змея Шипя между тем выползала; Как черная лента вкруг ног обвилась: И вскрикнул внезапно ужаленный князь».
— О, вы помните «Песнь» лучше меня, — заметил Дубов. Серапионыч протянул ему брошюру:
— Эти строчки подчеркнуты.
Послеобеденное благодушие вмиг слетело с лица частного детектива:
— Владлен Серапионыч, вспомните — вы больше ни с кем не говорили о своих находках?
— Только с вами, как вы и предупреждали, — чуть удивленно ответил доктор.
— А та ваша соседка, бывшая учительница?
Серапионыч немного замялся:
— Наталья Николаевна? Знаете, я попытался еще раз поговорить с ней о докторе Матвееве. Естественно, не открывая подробностей.
— Ну и как?
— То же самое. Такое впечатление, что Наталье Николаевне разговор на эту тему портит нервную систему.
— Наталья Николаевна преподавала литературу? — неожиданно спросил Дубов.
— Кажется, нет, — покачал головой доктор. — Не то географию, не то математику.
— Ну, это не столь важно, — заметил детектив. — Как вы думаете, Владлен Серапионыч, пациенты на вас не обидятся, если вы один разок «сачканете» из морга, и мы с вами навестим Наталью Николаевну?
— А что толку? — без особой надежды протянул Серапионыч. — Все равно мы от нее ничего не добьемся.
— Попытка — не пытка, — загадочно улыбнулся сыщик. — Нет-нет, не пугайтесь, пытать вашу соседку мы не будем, но разговорить попытаемся.
— Ну ладно, — нехотя согласился Серапионыч.
— Тогда пожалуйте в мой лимузин! — галантно предложил Дубов. Лимузином Василий иногда в шутку именовал свой старенький «Москвич», с которым свыкся и даже чуть ли не сроднился еще с «комсомольских» времен.
Наталья Николаевна по внешности оказалась типичной пожилой учительницей, какими они обычно изображаются в фильмах из школьной жизни.
Серапионыч представил своего спутника и уже собрался было произнести пространную речь о целях их визита, но Василий взял инициативу в свои руки:
— Наталья Николаевна, забота о безопасности нашего общего друга Владлена Серапионыча делает вам честь, но если не трогать старых костей, то змеи расплодятся и поползут жалить всех без разбора.
— О чем вы? — недоуменно глянула на детектива Наталья Николаевна.
— Разумеется, не о Вещем Олеге, — усмехнулся Дубов, — а об обстоятельствах, сопутствующих смерти доктора Матвеева.