Забытые учителя
Шрифт:
— У тебя на щеке глубокая царапина, — и осторожно промокнула кровь. — Пойдём, надо обработать рану и заклеить…
Обнявшись, словно боясь, что кто-то из них может исчезнуть, они пошли к зданию. Войдя в холл, увидели раскрасневшуюся Василису. Она бросилась к Инге:
— Ингуша, а я тоже попала! Я его убила!.. Ой, что это? — она испуганно прижала ладошку ко рту. — Заразились? И так же теперь?..
— Не переживай, Василиса, жизнь у меня на этом не закончилась. Прорвёмся! Женюсь наконец-то! — он притянул Ингу к себе. — Ты выйдешь за меня замуж?
Инга вдруг покраснела до
— Ты делаешь мне официальное предложение руки и сердца?
— Да. Я официально прошу твоей руки и твоего сердца.
Инга рассмеялась:
— Тогда я согласна.
— Ой, как здорово! — запрыгала от переполнявших её чувств Василиса. — Ура! То есть горько!.. Ну, чего вы не целуетесь, я видела в фильмах у Профессора, что надо целоваться! Хотя у нас и не положено… — она надула губки. — Все такие скучные! Ой, а меня Профессор послал за вами. Пойдёмте быстрее!
Она схватила Ингу за руку и потянула к выходу на лестницу.
Профессор ждал их в Шайбе. Он внимательно посмотрел на Володьку.
— Знаете, душа моя, только четыре вещи невозможно вернуть. Камень, если он брошен… Слово, если оно сказано… Случай, если он упущен… И время, которое вышло. Я не думаю, что вы упустили случай либо вышло время. Я полагаю, что у вас, душа моя, всё ещё впереди. Я открою вам секрет: я очень стар, мне за девяносто, я заражён уже более тридцати лет, но живу. Более того, я забыл о своих болячках, которые преследовали меня, поражая одна за другой. Верьте, что жизнь только начинается, и так же защищайте слабых или оказавшихся в опасности! Я горжусь вами, душа моя, и всегда окажу вам помощь и содействие… — Он обнял Володьку.
— Профессор, Володе надо обработать рану на щеке, — вмешалась прибежавшая с аптечкой Василиса.
— Полагаю, уже не надо. — Профессор показал Василисе на почти затянувшуюся царапину. — И это укрепляет меня во мнении, что у вас всё ещё впереди.
Василиса смотрела на щеку Володьки широко распахнутыми глазами, прижав ладонь ко рту.
— Ну что ты, маленькая, — Профессор погладил её по руке. — Бывает так в этом мире, что раны заживают быстро. Бывает…
В этот момент в вестибюле раздался топот, в Шайбу вбежал Густав, а следом за ним Гаргар.
— Володя! — закричали они одновременно.
— Что случилось? — вскинулся Профессор.
Оба оторопело посмотрели на него.
— Мутанты опять пошли в наступление? Непорядки с «шариком»? Или Мина мутировала? — Профессор строго смотрел на них.
— Да нет, всё нормально. Ничего такого нет, — Густав смущённо посмотрел на Профессора. — Мы только переживаем за Володьку…
— А переживать не надо. Он жив-здоров. Вон даже единственная царапина на щеке уже затянулась.
Вид у Густава и Гаргара был такой обескураженный, что Володька улыбнулся, подошел к ним и обнял обоих:
— Действительно, друзья мои, я жив и здоров. Даже женюсь. Инга уже дала согласие. Не переживайте так.
Инга вновь залилась краской, не в силах сдержать блеск глаз и счастливую улыбку.
В холл стремительно вошла закутанная в чёрное Мина. Она подошла к Володьке, крепко обняла его и
— Добро пожаловать в семью! — Потом повернулась к Профессору, протягивая ему листок: — Это вам.
Профессор развернул листок, мельком глянул на него, сложил вновь и положил в карман на груди. Володька, находившийся рядом с Профессором, успел заметить размашистую подпись Константина Федоровича.
— Ящики мы выгрузили, Профессор. Распорядитесь, чтобы Лукашенко сразу занялся ими. А нам пора, там опять собирается гроза.
— Хорошо, не волнуйтесь. Танк мы загоним во двор.
Профессор кивнул Василисе, чем вызвал её неудовольствие, так как это означало: «Кругом марш. Лукашенко ко мне».
— Ничего, девочка, — Мина, притянув её к себе, распушила ей волосы. — Мы ещё не раз прилетим, не переживай. Беги, — подтолкнула к двери.
Профессор пожал всем руки и, тяжело опираясь на палку, двинулся в сторону лестничного пролёта. Володька теперь знал, что лестница, а потом коридор выведут Профессора в тот маленький лифт, который так долго был секретом для всех.
В «шарике» Николаев первым делом снял баккостюм: необходимости в нём больше не было.
— Надень! — Мина протянула ему бронежилет.
— Да что на высоте может случиться?
— Надевай!
Володька стал натягивать бронежилет, и тут в кармане баккостюма, брошенного в угол на ящик, ожила рация:
— Первый, Первый! Долдон, где доклад?
— Что это? — у Мины округлились глаза. Она подняла костюм.
— Тихо, подожди, Мина, — Володька достал рацию. — Я Первый.
— Почему не докладываешь?! Как там антенны?
— У нас проблемы с мутами. Доложу позднее. Отбой, — Володька выключил рацию.
— Что это? — Гаргар взял её в руки, покрутил.
— Это Камиль Фархатов, погибший герой Соколиной Горы. Он связывается с Первым — командиром нападения на МГУ, который меня чуть не укокошил.
— Так Камиль жив?!
— Очевидно, жив. Думаю, заразился и где-то схоронился. Но связь с Соколиной поддерживает, иначе танк не напал бы на «студентов». Кроме антенн, задумка была иной… Игорь, свяжись с Клёном по запасному каналу, скажи, что взяли рацию, на которой висит Камиль. Отнесёшь ему, когда прилетим…
Поднявшись в кабинет Ротонды, Профессор достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги. Сел за письменный стол. Не торопясь развернул. Перед глазами был хорошо знакомый твёрдый и решительный почерк: «Андрей Владимирович! Мы с вами уже давно не молодые люди, наше время истекает, я чувствую, что скоро мне предстоит уйти… Знаю, что с большой вероятностью на вашу общину сегодня будет совершено нападение. Простите, но я не имел возможности предупредить об этом ранее. Если вы читаете эти строки, значит, нам удалось его отбить и я не зря послал к вам Мину. Ну, теперь вас долго не побеспокоят, проверьте ящики, которые мы привезли, в них мой прощальный подарок. Как полетит на Готланд наш большой дирижабль, поставьте на трансляцию эту запись — слово Правды должно прозвучать. Засим прощаюсь с вами, когда-нибудь мы снова встретимся, но не здесь. Ваш Друг».