Забытый город
Шрифт:
Артем какое-то время смотрел на спящую жену и нежно гладил ее по волосам с улыбкой на лице. Лиса тихо посапывала, прижав к себе подушку ворона. Мужчина даже не попытался забрать ее, разделся и лег рядом с Ланой, любуясь ее безмятежным лицом, а затем притянул ее к себе и уснул счастливым и умиротворенным.
Глава 9
Егор уже не знал, куда деться от Эльвиры. Она ничего не говорила ему, но при этом все ее взгляды и касания невзначай не требовали каких-то пояснений. Ворон видел девушку насквозь. На протяжении всего праздника она делала все, чтобы завлечь его. Призывно двигалась, заводя его и вызывая самые низменные желания. Что тут сказать, в сексуальности ей невозможно отказать. Мужчина даже начал собой гордиться, что так долго держится и не берет то, что так навязчиво предлагают. На Эльвиру
— Сейчас уже поздно, на улице темно, — обосновывала она свою просьбу.
— Хорошо, идем, — скрипнув зубами, согласился Егор. Все эти манипуляции лисы дико раздражали, но он почему-то не спешил отшивать настырную девицу. В Москве он себе ни в чем не отказывал. Мог каждую ночь приводить к себе новую девушку и делать с ней все, что душе угодно, а сейчас уже не помнил, когда в последний раз позволял себе расслабиться и ни о чем не думать. В его голове роились совсем неправильные мысли, но игнорировать их становилось все сложнее.
Как только они вышли на улицу, Эльвира зябко повела плечами и пошла вперед. Егор снял пиджак и накинул на нее, чтобы не замерзла, а девушка мягко улыбнулась и поблагодарила его, чем еще больше взбесила. Почему она продолжает эту свою игру? Ведь не понимает, с кем связывается, а он тоже не железный. В молчании они дошли до жилого квартала. Эльвира не пыталась заговорить с мужчиной, лишь бросала красноречивые взгляды на него, а ворон, в свою очередь, уже знал, чем закончится эта прогулка, но все еще надеялся, что сможет устоять и не поддаться искушению. Ему только и не хватало, что бешеной поклонницы…
— Так странно, — внезапно прервала его мысли лиса.
— Что странно?
— У меня давно такого не было, когда уютно просто молчать с кем-то…
— Прекращай, — угрожающе протянул Егор.
— Егор, я…
— Слушай, что за дурацкие фразочки? Мне уютно с тобой молчать. Ты думаешь, я после этих слов расстелюсь ковриком у твоих ног? — не выдержал ворон. Эта лиса его окончательно взбесила. Ладно бы просто ластилась к нему, как это обычные женщины делали, так нет, она в самую душу пытается залезть, а это неприкосновенно. Никто не имеет права.
— Нет, конечно, прости, — виновато опустив глаза, пробубнила. — Спасибо, что проводил, — бросила она, когда они подошли к ее дому, и, расстроенная, начала подниматься по ступенькам.
— Подожди, Эльвира, — сам от себя не ожидая, остановил ее Егор, взяв за руку. — Это ты меня прости. Я был слишком груб, — чувствуя уколы совести, произнес он.
— Ты со всеми такой или только мне повезло? — усмехнулась рыжая.
— С остальными я еще хуже, — резко притянув ее к себе, выдохнул ворон. Что он делает? Он и сам не понимал уже.
— Значит, ты…
— Нет, Элечка, — вкрадчиво прошептал он ей на ухо и почувствовал, как ее трясет от его голоса, как она прижимается к нему всем телом. — Ты для меня такая же, как все остальные девушки. У меня нет сердца, я не способен на любовь и прочую романтическую фигню. Все, что я могу тебе предложить — свою постель. Если тебя это устраивает, то я подарю тебе столько наслаждения, сколько ты в жизни не получала, а если нет, то оставь свои попытки и переключись на того, кто реально заслуживает таких усилий.
— Подари, — отстранившись от ворона, выдохнула Эля.
— Что?
— Подари мне наслаждение, милашка, я согласна, — с придыханием промурлыкала девушка, обнимая его за шею и прижимаясь все сильнее. Его пиджак не удержался на ее плечах и упал на землю, но это уже никого не волновало.
— Смотри не пожалей, глазастая, — выпалил Егор и впился в девичьи уста жадным поцелуем. Он приподнял ее и буквально втащил на террасу, прижал к двери, терзая своими губами ее шею и путешествуя руками по ее телу, затем вырвал из рук ключи и, не отрываясь от приятного занятия, открыл замок. Они ввалились внутрь, не отпуская друг друга. Егор захлопнул ногой дверь и впечатал лису в стену, мучая ее губы. Он отрастил когти и медленно разорвал ее топ, открыв доступ к груди, но так и не успел сделать то, что так хотел. Эльвира резким движением оттолкнула его и поменяла их положение. Теперь уже она вжимала его в
— Дикая, — с предвкушением протянул Егор и снова взял инициативу в свои руки. Он захватил губы девушки жарким поцелуем и пошел вперед, вынуждая ее пятиться к кухонному столу, пока она не врезалась в него, а затем усадил на него, сжимая в ладонях миниатюрную, но при этом сексуальную грудь. Молящие стоны Эльвиры ласкали слух, но Егор еще долго собирался мучить ее. С ней все было по-другому. Ей не нужно было что-то доказывать, она не требовала нежности, ухаживаний и всех этих глупостей, которые стали своеобразным ритуалом, чтобы затащить девушку в постель. С лисой Егору было легко, а еще… Он даже подумать не мог, насколько она сумасшедшая в постели. Эльвира ни в чем не уступала ему, не ждала, когда он ее удовлетворит, а сама активно принимала участие и сводила с ума. Они вели себя как дикие звери, животные, которые боролись за первенство, не уступая друг другу лидерство. Их секс напоминал борьбу. Вороном и лисой в этот момент управляли только древние инстинкты. Они кусали друг друга, впивались кожу пальцами и заполняли пространство даже не стонами, а криками и рычанием. Это было похоже на сумасшествие, но такое сладкое, упоительное. Егор совсем не ожидал от Эльвиры такой страсти. Она зажгла его словно спичку и заставила на время забыть о том, кто он и где находится. Разбудила в нем пещерного человека, который думает только нижним мозгом. Давно с ним такого не приключалось, но при этом мужчина понимал, что чувствам здесь не место. Только желание, похоть и больше ничего. Когда все закончилось, ворон дождался, пока Эльвира уснет и сбежал. Как последний трус сбежал от нее, потому что не хотел просыпаться утром и видеть полные надежды глаза. Слова лисы о том, что она согласна лишь на постель, были враньем. В этом мужчина уверен, но при этом не остановился. Все знал, понимал, но не остановился, и не жалел. Егор честно предупредил ее о том, что не стоит ждать от него чувств. Она сама виновата. Но, почему-то, ворон чувствовал страх. Впервые в жизни он боялся посмотреть девушке в глаза после страстной ночи, увидеть в них то, после чего начнет ощущать чувство вины.
Над городом уже занимался рассвет. Подумать только, Егор провел с Эльвирой всю ночь. Он даже не представлял, насколько она дикая и ненасытная. Это ему нравилось. И, наверное, он даже был бы не прочь все это повторить как-нибудь, но пока сомневался, стоит ли продолжать. Если лиса согласится на партнерские отношения без каких-либо обязанностей, то они вполне могли бы вместе коротать вечера, пока, наконец, не выберутся из этого скучного города. Все равно тут больше нечем заняться. Артем будет носиться вокруг Ланы, а Егор скучать не любил. Внутренние противоречия разрывали его изнутри. Хотелось хоть с кем-то поговорить о сложившейся ситуации. Время было совсем раннее, и будить единственного друга по таким пустякам он не хотел, но ноги сами привели ворона к дому Артема. К его удивлению, тот сидел на ступеньках с закрытыми глазами, откинув назад голову. Похоже, у него ночка тоже была неспокойная.
— Я думал, ты спишь, — обнаружил себя Егор и присел рядом. Видок у него был тот еще. Распахнутая рубашка с проглядывающими нитками от оторванных пуговиц, мятые брюки и в целом, вообще, помятый вид.
Артем глаза так и не открыл, а на фразу друга заливисто рассмеялся, чем вызвал опасение о своем психическом состоянии.
— Сегодня ночью я проснулся и не обнаружил Лану рядом. Испугался, что ее украли или еще что-то произошло, призвал клинки и пошел вниз, услышав с кухни какие-то странные шорохи. Там горел свет, и издавались всхлипы. Я уж подумал, что кто-то пробрался в дом и угрожает моей жене, а когда зашел… — ворон сделал паузу и снова взорвался безудержным хохотом. — Лана сидела на полу в позе лотоса с огромным многослойным бутербродом в руках. Я не знаю точно, что в нем было, но отчетливо видел буженину, колбасу, копченую осетрину, лист салата, с которого капало что-то похожее на мед, и это я даже половины составляющих этого кулинарного шедевра не назвал. Я даже не представляю, как она смогла его себе в рот запихнуть. Она его ела и плакала, даже нет, не плакала, она рыдала в голос. А когда я спросил, что ее так расстроило, она посмотрела на меня таким жалобным взглядом, от которого сердце начинает щемить, и сказала: «Я обжора. Скоро я стану толстой и некрасивой, а ты меня разлюбишь и бросишь. А я не могу остановиться, потому что я пищевой маньяк».