Зачарованная толстушка на отборе
Шрифт:
– Салех, мне нужно тебе кое-что сказать.
Я от волнения забыла и про этикет и про субординацию. Впрочем, принц как-то разрешил мне называть себя по имени.
Мы с принцем под ревнивым взглядом Натюэль отошли к одной из статуй.
– Ваше Высочество, что это значит? Вы же понимаете, что не меня должны были выбрать?
Салех склонился к моему уху:
– Флоренс, незачем так явно выражать свое неудовольствие. Это был приказ короля. Выбрать тебя, - тут Салех многозначительно поиграл бровями. Так я и знала!
– Салех, а почему ты не сказал королю, что мое дальнейшее пребывание на отборе
– Потому что для меня это уже не имеет значения. Я свой выбор сделал.
– И все же. Тот факт, что король приказал выбрать меня, как-то настораживает. Если последний ритуал не будет проведен, зачем нужно мое присутствие?- я выжидающе посмотрела на Салеха. Но наследник престола лишь пожал плечами:
– Флоренс, я ничего не знаю. Отец и граф Рэндвил весь день спорят о чем-то. Видимо, не могут сойтись в том, как лучше обличить злоумышленника. Так что нам остается только ждать, когда они сойдутся во мнениях.
Хорошенькое дело. Я-то думала, что вопрос с ритуалом решен. Его попросту не проведут и все. А, оказывается, могут быть варианты?
– Неужели и вам, Ваше Высочество, ничего не сказали? Мы же должны знать, к чему готовиться?
Салех напряженно улыбнулся:
– Вот уж тебе, Флоренс, точно не нужно ни к чему готовиться. Спи себе спокойно и не волнуйся.
Я оставила Салеха в холле ворковать с Натюэль, а сама поднялась к себе в комнату. Возмущение никак не утихало. Если меня собираются использовать как щит, то почему не говорят, к чему готовиться? Интересно, а Леон знает, что Дамиан приказал Салеху оставить меня на отборе? Вряд ли. Иначе он объяснил бы королю, что моя магия теперь не защитит Салеха от некромантии. К тому же я забыла предупредить принца о магическом воздействии на королеву. Все планы спутал этот король!
Перед сном я долго возилась, прислушивалась. Все надеялась, что Леон передаст весточку через Анию. Ну хоть пару слов. Или он уверен, что я покинула дворец? Тогда да, ждать нечего. Сон не шёл. Неизвестность походила на пытку. Когда не знаешь чего ждать, на что надеяться. Завтра утром объявят, что ритуал проведен не будет. И что тогда? Злоумышленник как-то должен будет отреагировать. Но как? Или может, Леон уже знает, кто именно внебрачный сын Данвера-Ниадора? Ох, как много вопросов!
Все-таки усталость взяла свое. Я заснула. Не знаю, долго ли спала, но проснулась от настойчивого стука в дверь. В комнате было темно, значит еще не утро. Леон?
Вскочив с постели, я на цыпочках подбежала к двери:
– Кто там?
И услышав голос Мильена, почувствовала разочарование:
– Графиня Сюрэн, вас ждут для проведения ритуала.
Что за бред? Я распахнула дверь:
– Мильен, какой ритуал? Ночь еще.
Распорядитель, как всегда, смерил меня недовольным взглядом:
– Приказ Его Величества короля Дамиана. Поторопитесь, вас ждут.
Король что, совсем с ума сошел? Зачем ночью проводить ритуал, когда злоумышленник будет ждать его утром? Или они с Леоном вычислили преступника и собираются поймать его прямо сейчас? Нет, как-то это все странно…
Я взглянула на Мильена. Тот стоял, словно истукан и смотрел мимо меня, как
– Я никуда не пойду, пока за мной не придет граф Рэндвил. Так и передайте…
Что-то в лице Мильена неуловимо изменилось. Распорядитель перевел на меня взгляд, от которого мне стало как-то не по себе. Совсем другим голосом, напористым и властным, Мильен произнес:
– Графиня Сюрэн, быстро одевайтесь и следуйте за мной без лишних вопросов!
Глава 62
Я даже рот успела раскрыть, чтобы ответить возмущенной тирадой. Но вдруг поняла, что мое тело действует само по себе, и я никак не могу на него повлиять. Я прошла вглубь комнаты, взяла с кресла пеньюар и, накинув его, завязала пояс. В голове был какой-то сумбур. Смесь удивления, страха и непонимания. А что происходит? Почему я покорной овечкой выполняю пожелание Мильена? Нет, не пожелание. Приказ? Но как он смеет мне приказывать? Что он о себе возомнил? Никуда я не пойду! Но ноги послушно несли меня туда, где поджидал распорядитель.
Выйдя в коридор, я увидела Натюэль, которая послушной марионеткой стояла возле двери своей комнаты. Тоже в пеньюаре и с хорошо читаемым недоумением на лице.
Распорядитель со светящимся кристаллом в руках оглядел нас придирчиво и, щелкнув пальцами, изрек:
– А сейчас, голубушки, следуйте за мной. И чтобы ни слова!
Я попыталась уцепиться рукой за дверной косяк, чтобы не дать моим ногам двинуться с места. Но словно неведомая сила окутала меня, вынуждая следовать приказам распорядителя. И вот тут мне стало не то, что страшно, меня охватила паника. И если бы я могла управлять своим телом, я бы завизжала от страха и кинулась бежать.
Это Мильен! Внебрачный сын Данвера-Ниадора – распорядитель Мильен! И сейчас на меня и на Натюэль он воздействует ментальной магией. Но что он задумал? Зачем мы ему понадобились?
Следом за Мильеном мы с Натюэль спустились по лестнице в холл. Наши шаги гулко разносились эхом по всему зданию. А ведь мы в невестиных покоях одни! Я, Натюэль и распорядитель Мильен. Покои заперты изнутри, прислуга появится только утром. На помощь никто не придет.
В холле мы свернули в коридор, который вел в служебные помещения. Остановились возле одной из дверей. Мильен, позвенев связкой ключей, отпер её. Когда мы вошли внутрь, я поняла, что это какая-то кладовка для всякого хлама, которого за многие года здесь накопилось предостаточно. Мильен провел нас до дальней стены, в которой я увидела еще одну дверь. Миновав её, мы попали в узкий коридор, из которого ощутимо тянуло холодом.
Склеп! Он ведет нас в склеп. Так вот как он попадал туда. Ему не нужно было использовать магию, здесь есть еще один вход в древнюю усыпальницу.
Следом за Натюэль, я инстинктивно обхватила себя за плечи. Холодно. И страшно. Внутри меня, в области солнечного сплетения в узел сворачивался животный ужас. Что Мильен задумал? Принести нас в жертву?
В склепе вековая темнота рассеивалась светящимся магическим знаком на ледяной стене. Мильен подвел нас к надгробию Ниадора и остановился. Мы с Натюэль послушно замерли в двух шагах от могильной плиты. А Мильен, возложив руки на плиту, возбужденно забормотал: