Зачарованное паломничество
Шрифт:
— Это долго, — возразил Корнуэлл. — Поэтому обвяжите вокруг меня веревку и начинайте. Так будет легче и проще.
— Вы задохнетесь, — сказал Снивли.
— Нет. Я обвяжу нос и рот шарфом.
— Проверьте, чтобы узел был хорошо завязан, — предупредил Снивли Хола, — нельзя ничего упускать, если Марк туда упадет, мы не сможем его вытащить.
— Я разбираюсь в узлах, — заметил Хол. — Хорошая петля, затянется крепко.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он Корнуэлла.
— Хорошо, давайте шарф.
Корнуэлл обернул шарфом лицо, закрыв им рот и нос.
— Стойте спокойно, —
По лестнице торопливо поднялся Оливер в сопровождении Мери.
— Вы, все, — сказал Хол. — Всем взяться за веревку. Держите ее так, как будто речь идет о вашей жизни. Опускать будем медленно.
Корнуэлл перегнулся через край отверстия и его сразу затошнило. Подействовал не запах — шарф задерживал его в какой-то мере — а зрелище: масса гниющей ткани мертвого разлагающегося существа, лужа гниения, заключенная в склепе. Она была зеленая, местами желтая, с красными и черными пятнами. Что-то похожее на слабое течение медленно поворачивалось в этой массе, так медленно, что трудно уловить это движение, хотя чувство движения, чувство чего-то живого все время оставалось.
Корнуэлл сжал челюсти. Внутренности у него выворачивались наизнанку. Глаза слезились.
Он знал, что не сможет продержаться долго внизу. Там нужно будет действовать быстро и еще быстрее выбираться оттуда. Корнуэлл согнул правую руку, как бы желая убедиться, что она подействует, когда ему нужно будет схватить клетку.
Веревка вокруг его пояса натянулась.
— Осторожнее! Опускайте медленнее!
Запах ударил его, проглотил, раздавил. Шарфа было недостаточно. Запах пробивался сквозь ткань, и Марк захлебывался в нем.
Желудок взбунтовался в очередной раз и ударил в горло, потом упал на место, где не было дна. Рот заполнился рвотой, которую нельзя было выплюнуть из-за шарфа. Он ослеп и потерял ориентацию. Он попытался закричать, но слова не шли из горла.
Внизу под собой он видел отвратительную поверхность гниения. В ней началось яростное движение. Разлагающаяся материя поднялась волной и потянулась к нему, обхватила, а потом рухнула назад. На ощупь она была отвратительно маслянистой, и к тому же зловонной. Другая волна пробежала по поверхности, ударила в противоположную сторону склепа и завихрилась, но не как вода, а медленно и громоздко. В этом движении чувствовалась ужасная мощь. Потом эта масса хлынула назад, поднялась и дотянулась до него. Она начала подниматься по его телу, пропитывая слизью, покрывая его. Он поднял руки и в ужасе закрыл лицо, защищаясь от этого разложения. Желудок его снова перевернулся. Его непрерывно рвало. Но рвота была сухой: в желудке было пусто.
Он почти ничего не видел, и у него появилось ужасное чувство, будто он заключен в чем-то чуждом всему живому. Он не чувствовал давления веревки, когда его поднимали. Только ощутив, что его перехватили чьи-то руки, он понял что его вытаскивают из отверстия.
Колени его подогнулись. Он лежал, а рвота все продолжалась. Кто-то вытер ему лицо. Кто-то сказал:
— Все в порядке, Марк, мы вас вытащили.
Кто-то другой говорил:
— Оно не мертвое, говорю вам. Оно все еще живое. Не удивительно, что эти проходимцы боятся спускаться туда.
Корнуэлл с трудом поднялся на колени. Кто-то протянул ему воды. Он пытался что-то сказать, но грязный, покрытый рвотой шарф по-прежнему закрывал ему рот. К нему протянулись руки, и рот его освободился.
Он увидел лицо Джиба. Рот на нем шевелился:
— Снимайте одежду. Вниз по лестнице — там лохань. Вода горячая и у нас есть мыло.
28
Енот и Оливер сидели на краю лохани.
— Я советую сдаться, — говорил Оливер. — Жители замка знали, что случится, если они спустятся в склеп. Они знали, что это существо не умерло.
— Оно умерло, — возразил Снивли, — и гниет там, перед нашими глазами. Это магия, вот что это такое. Склеп заколдован.
— Нельзя заколдовать склеп, — заявил Оливер. — Нельзя заколдовать предмет, живое существо можно, но не каменный предмет.
— Надо найти другой путь, — сказал Джиб. — Я осмотрел решетку для жарения. Если разогнуть один прут, то можно сделать крюк.
— Если спускаться туда, вниз, с крюком, то получится то же самое, сказал Хол. — Зверь, мертвый он или нет, не позволит нам подцепить этот предмет.
— Показывались Большой Живот и другие? — спросил Корнуэлл.
— Нет, — ответил Хол. — Мы обыскали замок, но они где-то прячутся.
— Если понадобится, мы разберем замок по камням и найдем их, — сказал Корнуэлл. — Мы не позволим играть с нами.
— Но нам надо извлечь оттуда эту штуку, — сказала Мери. — Мы заключили договор с жителями замка. Равнина снаружи кишит церберами. Сами мы никогда не выберемся.
— Почему вы думаете, что они будут соблюдать договор? — спросил Снивли. — Они же попытались использовать нас. Они почему-то обязательно хотят достать эту штуку из склепа.
— Мы можем снести склеп, — сказал Джиб, — но на это потребуется какое-то время.
— Я думаю, что уже отмылся, — констатировал Корнуэлл. — Мне лучше выбраться из лохани. Дайте мне брюки.
— Они еще не высохли, — сказала Мери.
— Неважно, я надену влажные. Надо что-то делать. Джиб прав. Надо снести склеп.
— О чем беспокоиться? — спросил Джиб. — Мы можем прорваться через церберов. Гигант мертв, и дух из них выпущен. Они больше не такие свирепые.
— У нас только дюжина стрел, — сказал Джиб. — Когда они кончатся, других уже не будет. Тогда останется только мой топор. Топор и меч Марка.
— И меч и топор хороши, — сказал Снивли, — лучших не найти.
— Вот они, твои брюки, — сказала подошедшая Мери, — как я и говорила, они еще не высохли. Ты простудишься.
— Спасибо. Они скоро высохнут.
— Хорошая чистая шерсть, — сказал Хол. — Никто еще не пострадал от влажной шерсти.
Корнуэлл выбрался из лохани и натянул брюки.
— Я думаю, что нам надо все обсудить, — проговорил он. — Жители замка хотят что-то получить из склепа, если оно так важно для них, то оно может оказаться важным и для нас. Во всяком случае, я считаю, что нам нужно извлечь его оттуда и посмотреть. А когда мы сделаем это, то найдем Большой Живот и других и поговорим с ними. Но раньше надо проникнуть в склеп.