Зачарованные смертью
Шрифт:
– Так нам самим стирать грязное белье или подождать тебя?
– Носки постирайте, а остальное оставьте, - сказала я.
Как в пьесе (когда-то в институте я увлекалась театром): одно - то, что я думаю, второе - то. что я говорю, третье - то, что происходит. Им нужна домработница... У них кучи грязного белья и немытой посуды, они жуют и перехватывают что-то всухомятку. Я их люблю... Я должна вернуться...
Умирать унизительно. Попадаешь во власть людей не только близких, но и чужих. Они умывают, одевают, отпевают... Если бы бесследно исчезнуть, а то остается тело, с которым продолжают возиться. Это со мной случилось... Как молния... Как припадок...
...Мои родители - рабочие на фарфоровом заводе. Я у них одна. Они меня любили, баловали. Когда я выходила замуж, они дали мне все: мебель, посуду, ковер, постельное белье, подушки. Всю жизнь они это собирали, копили, я не помню, чтобы они куда-нибудь съездили на курорт или отдохнуть, они все время работали и говорили. что живут для меня. Я действительно не могу вспомнить, чтобы они сделали что-то для себя, кроме необходимого. Конечно,
Свобода. Что это такое? Не знаю.
– Мама, - спрашивает сын, - ты знаешь, что такое роскошь?
Не знаю. Сломали схему... Раньше была одна знаковая система, сейчас совершенно другая... Я неожиданно оказалась за бортом... Я работала в большом проектном институте - полторы тысячи человек, его еще называли "женский институт", потому что инженер у нас уже давно женская профессия. Мы проектировали конезаводы, животноводческие фермы... И вот нас кинули в капитализм... Первый слух: готовят списки на сокращение... Во время обеда купили с девочками торт, пьем чай и гадаем, высчитываем: кого? Уже известно, что мужчин не сокращают, у нас их и так мало, сокращают одних женщин. Второй слух: матерей-одиночек, разведенных и тех, кому осталось несколько лет до пенсии, тоже не трогают. Все начинаем собирать справки, некоторые даже разводятся. Курим и плачем в туалете. Наконец, вывесили приказ: я нахожу свою фамилию... Куда бежать?На кухню. в постель? Каждый брал свое. Я не борец, меня учили жить по схеме, а не бороться за свое место под солнцем. Мне обещали, что места под солнцем хватит всем. А теперь мне говорят, что надо жить по законам Дарвина, тогда у нас будет изобилие. Изобилие для сильных... А я - из слабых... Пошла на биржу труда... А там тысячи таких женщин, как я, после института, в основном интеллигентные женщины: инженеры, архитекторы, учителя... А требуются штукатуры, маляры, каменщики, крановщики, разнорабочие... Стала читать объявления в газетах, на столбах, на стенах домов. Требуются... Требуются... Требуются... Опять: штукатуры, каменщики... И молодые женщины для работы в коммерческих магазинах, офисах. Несколько раз сходила по этим адресам: кто за плечи берет, кто за коленку...
– Вы женщина без комплексов? Нам нужны женщины без комплексов...
– - Я инженер.
– Инженеры нам не нужны.
И тогда я себе сказала: у тебя есть муж, у тебя есть сын. У тебя есть дом. Им нравится, когда мама красивая. Я буду делать красивые прически. Они любят, когда в доме пахнет домашним печеньем. Я буду готовить им вкусные обеды. Муж всегда хотел, чтобы я не работала, сидела дома. У очага. А тут еще у него хорошо пошли дела: он - архитектор, у них много заказов. Его денег нам хватает... На ту обычную жизнь, к которой мы привыкли, а о роскоши, об излишествах я представления не имею. Когда я так решила, мне показалось, что на какой-то миг я обрела освобождение и снова поняла, как мне надо жить. Я даже себя уговорила, что я домашний человек, а не общественный. Но первые дни по привычке заводила будильник, вскакивала в шесть часов утра. В окно гляну: все куда-то бегут, торопятся, а я - дома, не вместе со всеми, не в этой толпе. Недоумение: почему? Я привыкла принадлежать толпе, давно заведенному кем-то порядку, ритму. Это так просто и удобно. Мне некогда было задумываться: какая я, что люблю, что со мной происходит, что со всеми происходит? Утром даже забывала свои сны, они ускользали, мне некогда было докапываться до чего-то тайного в себе. Тайного не было. Душевная жизнь, наверное, заменялась работой, и даже не самой работой, а временем, проведенным в институте. Поэтому мне больше всего не хватало девчонок из моего отдела, именно девчонок, нашего трепа. Наш отдел это отдел множительной техники, сюда приносили готовые чертежи. Мы их размножали и отдавали заказчикам. Сидишь и складываешь бумажки, я любила, чтобы аккуратно, стопочкой. Работа была на втором плане, а на первом - наше общение, и не общение это, а задушевные посиделки, треп. Раза три за день мы пили чай, ну, и каждая рассказывала о своем. Привирали, выдумывали. Отмечали все дни рождения и праздники. Складывались по двадцатьпятке на крестины, на родины, на свадьбу. А после работы бежишь домой, по дороге надо заскочить в магазины: в одном - постоять в очереди за мясом, в другом - яйца дают. Там геркулес выбросили. Два автобуса пропустишь, битком набитые, в третий, наконец, втиснешься. Домой приходишь уставшая, измученная. Не хочется думать ни о чем, отбрасываешь от себя все мысли, и у тебя полное право на то, чтобы отключиться. Ты полностью истратилась, ты чувствуешь себя мученицей, жертвой. Мне кажется, если бы сейчас все у нас было в магазинах, не стояли бы люди в этих очередях днем и ночью за молоком и мылом, хватало
Теперь я вязала свитера, варила обеды, мыла полы, чистила окна. И в один из дней обнаружила, что они меня не замечают. Муж приходил с работы, заваливался на диван и читал газеты. Сын возвращался из школы, обедал и закрывался в своей комнате. Включал музыку. Со мной никто не разговаривал. Подай... Принеси... Где чистая рубашка? Где чистые носки? Что у нас на обед? Я дома жила, а они возвращались сюда переночевать, перекусить, сменить рубашку, сменить ботинки, чтобы их обмыли, обстирали. Когда сын был в школе, я заходила и сидела в его комнате. Так как он со мной общался мало, не откровенничал, я хотела приблизиться к нему через его вещи. Там было все новое, с незнакомыми наклейками, начиная с зубной щетки. Чужие песни, майки, сигареты, значки, носки... Как будто рядом со мной жил какой-то иностранец...
– Сынуля, - спрашивала я, - есть у тебя мечта? Ведь тебе уже шестнадцать лет . Ты, конечно, поступишь в институт?
– Зачем? Я стану бизнесменом. У меня будет много денег.
– А зачем тебе много денег?
– Я хочу жить, чтобы развлекаться. Деньги -- это свобода. Это личная свобода. Ты, мам, знаешь, что это такое?
Не знаю. Доля меня деньги всегда были материальны - это машина, дача, наконец, шуба или возможность купить парное мясо, фрукты с базара. О том, что деньги - это еще и свобода, я не предполагала. Я об этом не задумывалась, я, вообще, никогда не размышляла о свободе. Мне хотелось, чтобы у меня все было: дом, еда, одежда - все то, что сын сейчас называет "комфортом раба". Жизнь для него - праздник, он чувствует ее быстротечность, а мне она казалась прочнее. Он не хочет ждать, он хочет все сразу. Сейчас! Его поколение уже не убедишь, не призовешь стать удобрением для будущего... Я подслушала, о чем они говорят, его друзья. Каждый мечтает иметь свое дело: киоск, магазин... От одной только девочки я услышала:
– У меня будет ателье. Я стану шить для бедных.
Кто-то тут же ее обескуражил:
– Ты разоришься.
И девочка замолчала. Все они хотят праздника...
Но растет же рядом соседский мальчик: запоем читает книги, мастерит корабли и хочет стать мореплавателем. Вот это мой мальчик, я его понимаю...
Но вдруг мой сын подойдет ко мне, обнимет, поцелует:
– Мама, я, может, завтра даже полы для тебя вымою.
Такого никогда не бывает, но все равно приятно. Я это помню.
Муж лежит на диване и читает газеты. Он принес в дом деньги... Остальное должна делать женщина, особенно если она дома. В воскресенье он любит пойти в парк и кататься на качелях. Раньше мы катались и целовались, теперь только катаемся.
Я убегала от них к подружкам. Еще недавно... Совсем недавно... Мы все были равны, жили одной жизнью... А теперь? Одна удивлялась:
– Деньги приносит? Что тебе еще надо? Главное - бабки. А ты еще каких-то отношений хочешь. Моя мечта - выйти замуж за иностранца или богатого кооператора.
У другой муж запил. Ей не до меня. В доме постоянно нет денег, сына голодного в школу отправляет и сама зимой ходит в старой осенней куртке и легких туфлях в мороз. У третьей муж стал миллионером. Что-то покупает, что-то продает. А она работет кочегаром, ну, разумеется, она уголь лопатой в топку не бросает, кнопки нажимает, но все равно им за вредность там молоко дают. У мужа - миллионы, а жена кочегарит, как говорится, пашет. Ей все время кажется, что кончатся их миллионы тем, что его посадят. Кому это у нас нравится, что у другого есть миллионы, а у него нет?! Или сожгут, или посадят. А у нее двое детей. Увенчались мои походы тем, что я поняла: моя душа - моя территория, я должна ее защищать, никого сюда не впускать. Разломят. разнесут, то ли из любопытства, то ли из сострадания. Надо учиться жить одно. А как? Я оказалась неспособной к одиночеству. Все время надо выбирать. Самой. Я измучилась. Хотела пошить халат, ходить дома в красивом халате. Чтобы мои ахнули! Покрой никак не подберу. Привыкла: юбка, кофта, джинсы. Как и раньше, нажарю котлет на всю неделю. А дальше что? Я не люблю кухню, не люблю наряжаться, краситься... Вышло, что дома я тоже не "профессионал"... И тут мой удел - снимать копии и размножать: платье как у всех, котлеты как у всех... Со мной не было праздника...
Может, щенка завести? Откуда люди взяли, что ни, люди, лучше зверей и птиц?
...Мне разонравилось все в себе: мои волосы, моя походка... Со мной что-то стало происходить... Не только в душе, но и в самом организме... Это как припадок... Как молния... Слышу, что открывается дверь, я уже по повороту ключа угадываю: муж или сын. Муж! На столе бутылка с уксусной эссенцией... Я успела выпить лишь половину... Быстренько глотаю то, что осталось... Выбрасываю в мусоропровод бутылку... Чтобы никаких следов... Чтобы он не уговорил меня не умирать... Когда я его не вижу, когда он мне ничего не говорит, я знаю, что его слова... Это не любовь... Ему просто удобно, чтобы я была... Как это? Комфорт раба... Я не хочу быть рабой... Рабыней... Я так и не поняла, кто я... Мне лучше переселиться... И начать все сначала. Но перед тем, как выпить уксус... Это просто смешно... Неужели я не понимала, что исчезаю насовсем? Перед этим я посмотрела очередную, сто какую-то... серию фильма "Богатые тоже плачут", этот мексиканский киносериал, который сейчас вся страна смотрит... Про любовь... Как это я умру, когда через полчаса кино? Я хотела на самом деле умереть... Я мечтала умереть... но мне все равно было интересно: они поженятся или нет? бывает ли кто-нибудь счастлив? Как быть счастливой?