Зачарованные смертью
Шрифт:
Написала записку: скажите Анечке (это моя внучка), что бабушка уехала далеко в гости...
В тот день встала рано и все время искала себе работу, чтобы быть занятой. Утром жарила котлеты. Хотела сильных запахов. Услышать еще раз, как пахнет жареное мясо... После затеяла большую стирку. Штопала. Что-то делать-делать. Но не думать. Мои любимые духи "Может быть"... Достала Я хотела, чтобы после меня в доме жил запах жизни, а не смерти...
Из вещей, из предметов ничего не хотела оставлять. Ни моих фотографий, ни моих писем, ни моего почерка. Уходила, как из гостиницы, все вынесла, выбросила. Даже свой кусочек мыла, зубную щетку. Я помнила, как умерла соседка. Как торопились сгрести и вынести из квартиры то, что после нее осталось. А она прожила
Если бы я была влюблена в свою дочь... Или в своего сына... Я им чужая... Я им такая не нужна... А муж ушел... Он ушел к другой женщине... А я его люблю... До сих пор... Я - однолюб... (Вдруг улыбнулась.)
Поставила букет цветов, чтобы, когда войдут в мою комнату, не так испугались смерти... (Пауза.)
Я знаю, как надо жить в зоне... Я знаю, как можно выжить в зоне... Я выживала там много раз...
У меня психология зэка... Мои дети со мной обращаются, как будто я больная, больна какой-то неизлечимой болезнью. Я не выражусь... Я не объяснюсь... Был мой день рождения... Я что-то вспомнила о лагере... Мы радоваться не умеем, даже когда нам хорошо, что-то тянет душу. Я вспомнила, как мы любили праздник Первого Мая... В руке - красный флажок... Нам выдавали новые пальто и новые платья... Все одинаковые... Как нас поздравлял генерал... Мы ползли, царапались на высокий подоконник...
– Зачем ты нам это рассказываешь? Признаешься зачем? Ведь стыдно! оборвал меня сын.
(Молчит, а потом продолжает, вдруг заикаясь, бессвязно.)
Они друг-гие... Они не б-были там, в зоне... Они к-красивые... На улице я люблю с-смотреть на м-молодых, а дома я... их... я... их б-боюсь... (Останавливается.) В детстве... В детдоме заикалась... Потом прошло... Вылечилась... Ин-ногда теп-перь возвращается... Скоро про...пройдет... По-п-п-пьем чай... Чайку... Сейчас заварю... ... (Уходит на кухню.)
Через полчаса мы кончаем наш разговор.
Он мне сказал, крикнул:
– Зачем ты нам это рассказываешь? Признаешься зачем? Ведь стыдно! На вас, как на лягушках, поставили бесчеловечный опыт. Унизительный. Понимаешь, унизительный! А вы гордитесь, что выдержали?! Остались живы?! Лучше бы умереть! А теперь ждете сострадания. Благодарности. За что? Как там древние говорили? Человек - это мыслящий тростник... Удобрение, навоз, а не мыслящий тростник. Песок... Строительный материал для коммунизма... Меня родили в рабстве и учили жить в рабстве... В зоне... Вокруг шумел праздник жизни, а вы в нем не участвовали. Твое поколение... Вас держали то ли в клетке, то ли в контейнере. А ты хочешь, чтобы я это помнил?! Ты никогда не будешь свободным человеком. Я слышу, как и во мне течет твоя рабская кровь... Я сделал бы себе переливание крови!!! Клетки все поменял бы! Даже если бы у меня была возможность отсюда уехать, я все равно такого бы себя увез с собой... С твоим составом крови... С твоими клетками... Ненавижу!!!
...Я пустила газ в квартиру... Включила радио...
Я была свободна... Я никогда не думала, что смогу это сделать...
Вы думаете, я не хочу жить? Я очень хочу жить! Я жизнью не налюбовалась..."
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Из сегодняшних газет:
"В России растет число самоубийств. "В 1991-м году 60 000 людей покончили с собой, это на 20 000 больше, чем год тому назад", - сообщил руководитель Российского института общественно-политических исследований Геннадий Осипов, по информации агентства Интерфакс. "Россия стоит у пропасти, - заявил далее Осипов в разговоре за "круглым столом", - миллион людей совершали попытку самоубийства, двадцать процентов населения, то есть пятая часть огромной страны, мечтают об эмиграции..."
Он сравнил нынешнюю ситуацию в России
Франкфуртер Рундшау", 28 марта 1992 г.
"Горькая весть:? Юлия Друнина покончила с собой. Она могла тысячу раз погибнуть на той войне, на которую ушла в семнадцать лет. А умерла по своей воле в гараже на даче... приняв снотворное и включив в машине выхлопной газ.
Самоубийство поэта... Мы помним Есенина, Маяковского, Марину Цветаеву. Кода поэт сам решает уйти из жизни, значит, в ней что-то очень неблагополучно. Вот и Юлия Друнина... Осталась предсмертная записка. Вот строки из нее: "Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире такому несовершенному существу, как я, можно, только имея крепкий личный тыл..."
Когда-то этим тылом был Алексей Каппер - талантливый кинодраматург и любимый, любящий муж. Но его она похоронила в Старом Крыму, где и себя завещала похоронить. Другой же такой любви в мире для нее не оказалось. И получилось, что оказалась она с ужасным, передравшимся миром один на один..."
"Правда", 7 апреля 1992 г.
"Прошел почти год со дня смерти Маршала Советского Союза С. Ахромеева.
Вот в кратком изложении следственная версия.
24 августа 1991 года маршал Ахромеев прибыл в свой рабочий кабинет в Кремле и, будучи в состоянии депрессии после разгрома ГКЧП, принял решение о самоубийстве. В 9 часов 40 минут утра он совершил первую попытку повеситься, о чем оставил записку такого содержания: "Я плохой мастер готовить орудия самоубийства. Первая попытка (в 9.40) не удалась. Порвался тросик. Очнулся в 10.00. Собираюсь с силами все повторить вновь. Ахромеев".
Вечером того же дня комендант здания обнаружил маршала повесившимся в его собственном кабинет. Следственная бригада прибыла на место в 2....27 и зафиксировала на видеопленку следующее: Ахромеев сидел у окна на полу, прислонившись спиной к стене. Синтетический шпагат, на котором он повесился, был привязан к ручке оконной рамы. В кабинете был идеальный порядок и никаких следов борьбы. На рабочем столе лежали предсмертные записки и письма к семье...
В одной из его записок есть такие строки: "Пусть в истории хоть останется след - против гибели такого великого государства протестовали. А уж история оценит - кто прав, а кто виноват..."
"Советская Россия", 18 июля 1992 г.
"Город Минусинск содрогнулся, узнав о том, что молодая женщина Нина Черненко собственными руками задушила двух своих детей, а затем убила себя, выпив флакон уксусной эссенции. Дети сопротивления не оказали, хотя и были достаточно взрослыми:? Ване исполнилось одиннадцать лет, Наде - десять. Предположительно, что мать, готовясь к этому страшному шагу, дала им снотворное.
Следствие пока не располагает данными, что Нина Черненко страдала психическими расстройствами. Наоборот, все допрошенные по делу соседи и сослуживцы вспоминают ее как человека глубоко порядочного. Но жилось ей очень трудно, порой невыносимо, не под силу было в одиночку справиться с материальными тяготами сегодняшней нашей жизни. Постоянное безденежье, постоянное чувство унижения толкнули ее на преступление против себя и своих детей. "Больше так жить не могу, - написала она в предсмертной записке. Знаю, что дети мои после моей смерти никому не нужны, поэтому забираю их с собой".
В тоненькой школьной тетрадке мать-убийца хладнокровно начертила план своей будущей могилы, указав, с какой стороны положить рядом с ней сына и доченьку. И тут же аккуратно написала список всех своих долгов, которые следовало отдать из начисленных ей накануне отпускных денег..."
"Советская Россия", 18 июня 1992 г.
"Попытку самосожжения подполковника Вячеслава Чекалина удалось предотвратить у штаба российских войск в Клайпеде. Послужив двадцать семь лет, офицер оказался без крыши над головой, с нищенской пенсией, на которую невозможно прожить. Несколькими днями раньше он пытался продать себя для медицинских опытов, чтобы приобрести квартиру..."