Зачарованный нимфой
Шрифт:
Ей пришлось пережить столько потерь — отец, бабушка…
— Ты поэтому продолжаешь это делать? Даже теперь, когда у тебя больше нет средств на это? Это и есть причина твоих долгов? — Нэш старался говорить спокойно, он не представлял, что делать, если она расплачется.
Лорелей лишь опустила голову. Он почти слышал, как сильно билось ее сердце. Нэш почувствовал укол вины.
— Глава фонда знает о твоих финансовых трудностях?
— У меня нет проблем с деньгами. Я лишь не успеваю вовремя платить по счетам. — Лорелей вздернула подбородок. — И нет, я не обсуждаю подобные
Выплюнув последнюю фразу, Лорелей развернулась и побежала к машине, Нэш последовал за ней.
Десять минут пути до бунгало были похожи на несколько часов. Они не разговаривали. Нэш снова и снова обдумывал слова Лорелей.
Когда они зашли в темный дом, он спросил:
— И как долго ты планировала скрывать?
— Я ничего не скрывала, — отрезала Лорелей. — Я справлялась с собственными проблемами. На свой манер.
— Как же это у тебя получалось?
— Как получалось! — Она носилась по комнате, словно небольшое торнадо. — Не всем же быть гениальными дизайнерами. Не все могут устранить любую неполадку щелчком пальцев!
Нэш внимательно посмотрел на нее:
— Как ты меня назвала?
— Ты все слышал, я не стану повторять!
Он хотел целовать ее. Взять ее маленькое расстроенное лицо в свои руки и целовать, пока она снова не станет собой.
— Ты хочешь, чтобы я решил эту проблему?
Лорелей нахмурилась, но ничего не ответила.
— Ты хочешь этого? — настаивал Нэш.
— Ты меня не знаешь, ты даже не потрудился взглянуть внимательнее, глубже.
Нэш лишь присвистнул. Неужели Лорелей не понимает, что ему стоило взять ее сюда. Еще никогда в жизни Нэш не погружался в личные дела своих любовниц так глубоко. Это было самой настоящей близостью, раньше для него существовал только секс.
— Как случилось, Нэш, что я знаю о тебе так много, а ты обо мне не знаешь ничего?
— Милая, обо мне ты знаешь только то, что вычитала в глупых газетах… Все это чушь по большей части.
Лорелей сощурилась. Она стала похожа на недовольную кошку. Она развернулась, собираясь уйти в спальню, но передумала.
— Вот что я знаю: ты — потрясающий. Ты обожаешь свою работу и стараешься укрыться от чужого внимания, потому что потом любой промах будет обсуждать весь мир. Но с друзьями ты другой. Ты не навязываешь свое мнение, не заставляешь никого беспрекословно тебе подчиняться и соглашаться с твоим мнением. Для меня недоступна та уверенность, что ты хранишь в себе. Я восхищаюсь тобой. — Ее глаза блестели, грудь вздымалась и опадала, она стремилась подавить в себе чувства.
Нэш не мог наглядеться — это была она, настоящая.
— А все, что тебе нравится во мне, — это прекрасная задница. Можешь поцеловать ее, мистер Первоклассный гонщик! Я не собираюсь виться вокруг и ждать, когда ты очнешься наконец.
Нэш приблизился и, запустив пальцы в ее спутанные, рассыпавшиеся по спине волосы, привлек к себе и жадно поцеловал. Это произвело на Лорелей эффект разорвавшейся бомбы — она вспыхнула, прильнула к нему, агрессивная, как никогда раньше. Даже в тот первый раз, когда
Нэш почти обезумел от ощущения ее губ. Целуясь, они перемещались по комнате, ища горизонтальную поверхность. Так они оказались в одной из гостевых спален. Если бы мог, Нэш посмеялся бы над своим желанием. Они вели себя как подростки, нетерпеливо срывающие друг с друга одежду. Даже на мгновение они не могли разжать объятий.
Нэш запустил руки под ее платье, чтобы освободить Лорелей от одежды. Он ощутил ее мягкую кожу. Вспомнил, что она отправилась на ужин без нижнего белья.
«Хвала богам!»
Она прильнула к нему, ее глаза были широко распахнуты, и то, что Нэш видел в них, не было лишь нетерпеливостью и желанием. Там было что-то другое.
— Лорелей?
— Нэш, мне страшно… — Эти слова дались ей с трудом. Ее пальцы впились в его плечи, словно она была на краю пропасти и всеми силами пыталась удержаться.
— Не нужно. — Нэш и сам потерял уверенность. — Я здесь, я с тобой.
Слов было достаточно — Лорелей вновь потянулась к Нэшу. Ее тело ожило под его прикосновениями.
Нэш прижался к ней.
— Посмотри на себя. — Его губы скользили по ее щеке, губам, шее. — Такая сильная, такая дикая. Ты помнишь, как запустила туфлей в инспектора?
Лорелей издала негромкий смешок.
— Обе туфли. В тот же момент я все понял, — продолжал шептать Нэш.
— Что ты понял?
— Мне никогда не угнаться за тобой.
Она не то рассмеялась, не то застонала.
— Ты ткнула пальцем ему в грудь и зачитывала Гражданский кодекс наизусть. Я уже думал, нас арестуют.
— Мне… так… жаль…
— Не нужно. — Он двигался все быстрее. — Не нужно. Помнишь, я отвез тебя обратно на виллу? — Он двигался резкими толчками. — Вот. Что. Я. Хотел. Сделать. Прямо. В машине.
Лорелей почти кричала.
— Почему же ты не сделал этого? — задыхаясь, спросила она.
Лорелей крепко обхватила Нэша, все его тело содрогалось в сладостных конвульсиях. Оба наслаждались процессом.
Позже Нэш опустился на нее всей тяжестью своего тела, и некоторое время они тихо держали друг друга в объятиях. Лорелей дрожала. Нэш неожиданно осознал, что испытывал новое, доселе невиданное чувство. И это не была лишь эйфория от неповторимого союза тел. Он практически ощущал связь между ними и не желал ее разрушать.
Когда Нэш попытался принять вертикальное положение, до него донеслись тихие всхлипы Лорелей. Его охватило полузабытое тоскливое ощущение, имевшее начало в далеком детстве. Ему было необходимо обнять Лорелей, держать в своих руках. Разум твердил, что это непозволительная слабость, роскошь, но Нэш проигнорировал этот настойчивый голосок. Он осторожно обвил руками Лорелей и прижал к себе. Она уткнулась в его плечо, и Нэш испытал прилив невероятной нежности, грозившей вконец разрушить плотину, возведенную между рассудком и эмоциями. Нэш не привык быть ласковым, но его пальцы нежно перебирали локоны Лорелей, большой палец скользил вдоль ее длинной шеи. Нэш целовал нежное место за ее ухом лишь потому, что ему этого хотелось.