Зачем цветет лори
Шрифт:
— Ты быстро учишься, — улыбнулся аид, — хорошо. Мне еще многому придется тебя обучить… Например, как доставить мне удовольствие. Начнем?
Он сжал ее ягодицы. Оникс — зубы, чувствуя, как подкатывает к горлу дурнота. И потеряла сознание, уже на грани беспамятства ощутив, как подхватили ее руки аида.
Она пришла в себя от голосов. Но сознание все еще было туманным, словно дымкой затянуто, и Оникс осталась лежать, не открывая глаз и прислушиваясь. Один голос был дрожащий и испуганный, второй, злой, и принадлежал Лавьеру.
— Почему
— Э..Позвольте…
Покрывало поползло вниз.
— Руки убери.
— Господин Лавьер, но я не могу осмотреть девушку, не притрагиваясь!
— Осмотри по ауре.
— Но…
Давящая тяжелая тишина.
— Ну, насколько я вижу… У нее легкое изменение ауры… Хм. Вероятно, лори расцвел совсем недавно? Я не очень силен в этом…Если честно, это первая раяна, которую я вижу в своей жизни… Но насколько я помню… Когда расцветает лори, тело раяны перестраивается, и цветок начинает источать запах…такой…притягательный… Да, простите… В это время девушка наиболее слаба и уязвима. Вероятнее всего, ей просто нужно отдохнуть. Ну, если бы речь шла об обычной девушке, потому что она раяна, а раяну необходимо…
— Достаточно.
Оникс открыла глаза. Она лежала на кровати, укрытая покрывалом, а рядом стоял целитель в своих традиционных белых одеждах, и аид. Увидев, что она пришла в себя, Лавьер присел на кровать. Молча прижал ее запястье к своим губам. Целитель отвел глаза.
— Ран… — тихо сказала девушка, — пожалуйста,… не трогай его. Прошу тебя.
Аид улыбнулся. Несмотря на то, что Оникс сказала это очень тихо, целитель услышал и испуганно попятился к двери. Он был еще молод, и на его круглом лице легко читались чувства, сейчас это был почти панический ужас.
— Э… я, пожалуй, пойду… господин Лавьер… Вижу, девушке уже лучше… платить не нужно… Я просто… пойду!
Он подхватил длинные полы белого балахона и выскочил за дверь.
— Отдыхай, раяна, — почти нежно сказал Ран Лавьер, — ты нужна мне здоровая.
Он наклонился, поцеловал ее губы, задержался, медленно поиграл ее языком, втягивая его в рот и облизывая.
Потом встал и неторопливо вышел вслед за целителем.
Оникс закрыла глаза. Она не сомневалась, что целитель обречен. Горечь разлилась внутри. Сколько еще человек погибнут лишь от того, что встретили на своем пути раяну? И скольких спасла бы ее смерть?
Но как же ей хотелось жить… Как невыносимо хотелось жить!
Весь следующий день Оникс провела в постели. Она чувствовала себя слабой, ее потряхивало, как бывает стылой зимой, если слишком долго простоять на морозе. Аид напоил ее каким-то отваром, и девушка погрузилась в тяжелый сон, лишь иногда выныривая на поверхность реальности. И каждый раз, приходя в себя, она чувствовала на своем теле мужские руки.
— Спи, — шептал аид, продолжая гладить ее спину, прижимая к себе.
Лавьер размышлял. Это была странная передышка в его
Чары раяны меняли его, и Лавьер недовольно нахмурился, осознавая это. Но потом улыбнулся, прижался губами к ее шее, поцеловал, оставляя на нежной коже красный след. Ему нравилась эта игра. Игра с раяной, его сила против ее чар, игра, где проигравший может расплатиться жизнью. Лавьер не сомневался, что выиграет, он любил игры со смертельным концом. Когда ставки высоки, жизнь приобретает особый смысл и вкус, становится насыщенной и яркой.
Он не боялся чар цветущего лори. Если он начнет привыкать к этой девушке, если она станет для него слишком важна…Что ж, увы… В конце концов, раяна обречена со дня своего рождения. По крайней мере, от его рук, ее смерть будет быстрой. И он знал, что однажды сделает это. Но до того момента аид был намерен сполна вкусить наслаждение, которое она может подарить.
И сейчас он просто лежал, обнимая ее, позволяя себе лишь трогать обнаженную кожу раяны и целовать лори на ее спине. Словно хотел еще сильнее ощутить вкус смертоносного и притягательного цветка, наслаждаясь этой запретной близостью.
Да, Ран Лавьер очень любил смертельные игры.
На следующий день Оникс окончательно пришла в себя. Она просто проснулась, ощущая себя здоровой и выспавшейся, открыла глаза, рассматривая спящего аида. Даже во сне его лицо не становилось мягче, все такие же жесткие губы, четкая линия скул и подбородка. Только зелень глаз потушена темными прямыми ресницами.
Оникс смотрела на него задумчиво. Раньше она не просыпалась в одной постели с мужчиной. Он обнимал ее так, что их тела соприкасались множеством точек, бесконечным количеством прикосновений. Она была прижата к его телу, он держал ее руками и даже забросил ногу ей на бедро, словно стараясь максимально к ней приблизиться. Когда-то Оникс казалось, что так спят влюбленные, и она даже мечтала, что и сама однажды проснется в таких тесных объятиях. А теперь… Теперь она смотрела на него и чувствовала желание ударить, вгрызться в горло, словно бешенная лиса, разодрать кожу до крови, сделать больно. Удивительно, как близко могут быть тела и сколь далеко души…
— Как ты себя чувствуешь?
Оникс опустила глаза. Когда он проснулся? И глаза у аида спокойные и ясные, без малейшего следа сонной дымки, словно и не спал вовсе. Только голос у него был хриплый, а еще ей в бедро отчетливо упиралось свидетельство его желания.
— Плохо. Меня … тошнит. Можно мне в уборную? — не поднимая глаз, сказала Оникс.
— Лгунья, — рассмеялся он, — маленькая наивная лгунья. Ладно, иди.
Он разжал руки, отпуская ее, и девушка торопливо встала с кровати, ушла в маленькую комнатку, смежную со спальней. Вода в кадушке была холодной, но Оникс привыкла к таким омовениям. Она торопливо брызгала в лицо и на тело, прогоняя остатки сна.