Зачем нам чучела?

Лобков Борис Маркович

От площади улица вела в степь.

Котька и Аннушка шли по солнечной стороне улицы, а мимо проносились гудящие новые грузовики с блестящими быками на радиаторах и везли трубы, железобетонные блоки, оконные рамы и даже целые комнаты.

Здесь было много людей в комбинезонах, и Котька подумал, что это очень здорово, когда люди одеты в комбинезоны.

— А где же степь? — спросил Котька.

— А вот, — улыбнулась Аннушка. — Вот она.

Улица кончилась, отсюда начиналась степь. Степь лежала перед Котькой как море, до самого горизонта. Дул жаркий ветер,

и Котька почувствовал, что от этого простора хочется разбежаться и полететь. «Так вот она какая, степь, — подумал Котька. — И когда-нибудь её закроет большой город… И её покроют сверху асфальтом, а глубоко в земле уложат газовые трубы… И всё здесь изменится… Не будет клубиться пыль… Будет тень от высоких домов… На каждом углу будут продавать мороженое… Так всё изменится, что люди, наверное, даже забудут, что здесь когда-то была самая настоящая степь…»

— Смотри, — сказала Аннушка. — Ты знаешь, что это?

Далеко впереди катилось что-то круглое. Останавливалось и катилось снова.

— Это перекати-поле. Сухие веточки, трава, — сказала Аннушка. — Оно катится издалека. Может быть, тысячу километров.

Жаркий ветер дул в лицо Котьке, забирался под рубашку, трепал волосы, гудел в ушах, и Котьке показалось, что перед ним море земли, а он стоит на мостике большого корабля, который называется «Ильичёвск».

Крайние меры

На последней перемене Гера шушукался с Олей Степановой и Серёжей Мартыновым. Оля — председатель совета отряда — после этого несколько раз прошла мимо Сашки, подозрительно его рассматривая. «Удивительное дело, — подумал Сашка, — такая нормальная девчонка во дворе, но как только надевает форму, с двумя красными полосками на рукаве, у неё меняется голос, а взгляд становится таким, как у целой комиссии».

Перед самым звонком Оля, Гера и Серёжа подошли к Саше.

— Сегодня весь отряд остаётся делать чучело, — сказала Оля.

— Я не могу остаться, — сказал Саша.

Гера выразительно посмотрел на Олю.

— У меня дома больной брат, — объяснил Сашка. — Он лежит один. Без никого. Мама уехала к папе в Ильичёвск.

— Ладно, — сказала Оля. — Мы пойдём с тобой навестить Сашу.

— Хорошо, — сказал Сашка и пошёл в класс.

Последняя перемена окончилась.

Ну и заварили же они с Котькой кашу! А теперь… Не будь он Сашкой, если что-нибудь не придумает для того, чтобы раньше Геры и Оли прибежать домой и лечь в постель.

Сашка понимал, что они с Котькой поступили нечестно. Мама часто им говорила: «Самое страшное в жизни — ложь. Учитесь говорить правду, даже если её сказать трудно».

Но вместо того чтобы выделывать это дурацкое чучело, когда на свете есть живые аисты и орлы, когда на свете есть новые города, а один из них — рядом, разве не стоило пойти на такой обман?!

«Да, попробуй теперь выпутаться», — думал Сашка, сидя на последнем уроке рисования.

Клавдия Ивановна рисовала на доске дерево, Сашка решил, что сейчас на уроке он должен сделать что-то такое, чтобы его выгнали из класса. Он начал вспоминать, за что обычно выгоняют из 5-го класса их соседа Толика Бабаскина. Толя два раза в неделю приходит домой на час раньше… Что бы такое придумать?..

Может быть, бросить галошей в лампочку? Но под рукой нет ни одной галоши, а жаль… От неё остаётся такой роскошный след на потолке! За этот след Бабаскина выгнали на неделю… А что, если?..

Клавдия Ивановна спокойно рисовала листики, когда Сашка закричал на весь класс:

— Отдай мою книгу!

— Какую книгу? — ничего не понимая, спросил Гера.

— Клавдия Ивановна! — снова закричал Сашка. — Он взял мою книгу и не хочет её возвращать!

— Какую книгу, Байда, в чём дело?

— Я не брал его книги, — сказал ничего не понимающий Гера.

— Брал! Брал!.. Покажи! — закричал Сашка и потребовал, чтобы Гера немедленно отдал книгу.

Гера вынул свои новенькие книги из портфеля.

— Это разве твои книги?

— Не все, а эта моя, — сказал Сашка. Он указал на самую новую. У него в портфеле лежала точно такая же книга.

— Немедленно прекратите, — сказала Клавдия Ивановна. — Книги все одинаковые.

— Пусть отдаст! — настаивал Сашка.

— Может быть, я перепутал… случайно, — сказал Гера и отдал свою книгу.

— Клавдия Ивановна! — снова позвал Сашка учительницу. — Скажите Гере — он толкается.

— Кто толкается?! — удивился Гера.

— Ты!

— Как я толкаюсь?!

— А вот так. — И Сашка с размаху так толкнул Геру, что он с рёвом вылетел из-за парты на пол.

— Байда! — сказала Клавдия Ивановна. — Что с тобой происходит?

— Ничего. Просто я не хочу с ним сидеть.

— Почему? — спросила учительница.

— Он подсматривает! — заявил Сашка.

— Кто подсматривает? Я отличник, — почти плача, крикнул Гера. — Когда я у тебя подсматривал?!

— Всегда. На арифметике, — спокойно сказал Сашка.

— Немедленно прекратите! Чтобы не было больше ни звука, — сказала учительница.

— А если муха пролетит? — поинтересовался Сашка.

— Если пролетит муха, я вас выставлю обоих.

Класс затих, ничего не понимая.

Только шмыгал носом Сашка, решаясь на крайние меры, и, когда Клавдия Ивановна снова повернулась к доске, он запел:

А я иду, шагаю по Москве А я ещё пройти смогу…

— Что это такое? — спросила, повернувшись к классу, Клавдия Ивановна.

Сашка встал и сообщил:

— Песня из кинофильма «Я шагаю по Москве». Музыка Андрея Петрова.