Зачем смерть давала шанс

Садовский Николай

Антон закончил. В наступившей тишине слышно было только, как муха бьется в стекло. Тетя Наташа тихо, без звука, плакала, отвернувшись к окну, украдкой вытирая слезы о передник. Дядя Егор, склонив голову, молчал. Он думал, как и какие нужно подобрать слова, чтобы ответить на эти горькие вопросы, заданные столь юным мальчишкой, которого так сильно потрепала судьба. Ее стараниями этот добрый и ласковый мальчик, в одночасье стал взрослым человеком. С его лица вмиг пропала добрая и ласковая улыбка. И появится ли вновь, Егор не мог сказать.

Сейчас, сидя за столом, он показался Егору умудренным, измученным, прожившим долгую и несчастную жизнь. Подняв глаза, он заметил, что почти половина черных кудрей Антона стали

седыми. Черные, как ночь, глаза его ждали с нетерпением ответа. Как же сильно надо переживать, чтобы вот так в неполные двадцать лет стать наполовину седым, подумал Егор, отводя взгляд.

– Ты, сынок, прости меня. Слишком уж трудные ты задал вопросы. Я хоть и прожил много лет на свете, но ответов найти не могу. Кое-что, конечно, посоветовать можем, но помни, что никто заставить следовать им не может. Это только твоя жизнь, и все в ней ты должен решать только сам, и никто другой. Ты уже стал взрослым, но мы по-прежнему любим тебя как родного сына, и, конечно, сделаем все от нас зависящее, чтобы хоть как-то помочь тебе. Независимо, какая это будет проблема, будь она моральной или материальной. А в данный момент я могу тебе дать только один совет. На свете есть много плохих людей, но больше всего хороших, и вымещать свое горе на людях – это плохой поступок. А мой совет тебе, нужно как можно больше находиться на людях. Не надо оставаться в одиночестве. И второй совет, перемени место жительства.

– Как это, поменять место жительства, переехать в деревню что ли? Я не могу оставить свой родной дом, это будет предательством по отношению к памяти дедушки.

– Ты меня не так понял, я советую тебе на время уехать из этих краев, где тебе все напоминает о твоих родных. Ну, к примеру, поезжай куда-нибудь, поступи в институт. Будешь учиться и жить в общежитии. Студенты – народ общительный, веселый. Тебе проще будет немного забыться. А забыться тебе сейчас необходимо. Мы со своей стороны, будем помогать, ты ведь нам не чужой, и очень крепко помни это.

– Но как забыть, если оно не выходит из головы ни днем, ни ночью.

– Дам тебе еще один совет. Запомни крепко, Антоша, не надо думать о мертвых, они остаются в сердце у нас. Надо больше думать о живых, чтобы не пришлось их терять.

– Дядя Егор, второй совет гораздо лучше первого, – улыбнувшись, сказал Антон, – а вот на счет первого, то вы забыли, что я уже учусь в политехническом, только на заочном отделении.

– Извини, я, правда, подзабыл немножко. Да это и к лучшему, Переведешься на очное отделение. Если будут какие затруднения в переводе, ты скажи, я подниму все старые связи, и мы сделаем это.

– Спасибо вам, Дядя Егор ,за участие. Я вот еще что хотел спросить. Как вы отнесетесь к тому, если я возьму академический отпуск и пойду служить в армию. Ведь меня теперь все равно призовут. Дедушки не стало, а возраст у меня призывной, да и противится судьбе, я думаю не стоит.

– Подожди, я что-то не понял. Причем здесь судьба, и что такое противиться или нет?

– А не обращайте внимания, я как-то встретил старую цыганку, вот она мне и нагадала, что я стану большим воином, что это моя судьба, и противиться мне этому не надо.

– Антоша, сынок, – запричитала тетя Наташа, – разве можно верить всему, что говорят люди. А особенно цыгане, они за твои деньги что угодно наговорят.

– Я почему-то ей поверил. Не знаю почему, но поверил. Может от того, что она была убедительна. Я, конечно, не все понял из ее слов, но кое-что показалось мне довольно достоверным.

– Расскажи поподробнее, что там она наговорила тебе, – попросил Егор.

– Хорошо. Случилось это в сентябре. Я в тот год только поступил в техникум на курсы егерей. Так вот, в конце сентября я как обычно пришел на вокзал. Вы помните, я тогда подрабатывал на разгрузке вагонов. В тот день работы для меня не оказалось.

Я не очень расстроился, и даже настроение поднялось. После занятий я очень торопился и поэтому не успел пообедать. Выйдя на перрон, я купил несколько пирожков у торгующих женщин, которые выходят со своим товаром к прибывающему поезду. Как раз в это время подошел поезд. Чтобы не мешать прибывшим пассажирам я отошел в сторонку и, присев на лавочку стал, есть свои пирожки. Через некоторое время мимо меня стала проходить старая цыганка. Я, возможно, и не обратил бы на нее внимание, но она уж слишком тяжело шла. Ноги не держали ее. Она с трудом передвигалась, опираясь на толстую трость. В руке она несла плетеное лукошко, накрытое цветным платком, и хотя оно было легким, но и оно для нее было тяжелой ношей.

Антон встал.

– Матушка, присядьте вот на скамейку, видно как вы устали. Отдохните немного, потом пойдете дальше.

– Спасибо, сынок, добрый ты человек, дай тебе Бог здоровья. Мне действительно нужно отдохнуть, ноги проклятые совсем меня не держат.

Старушка с трудом опустилась на лавку. Антон поддерживал ее под локоть. Усадив старушку, он поставил рядом с ней ее лукошко. В это время мимо пробегали двое мальчишек. Увидев старушку, они остановились и, что-то крикнув ей, хотели уже бежать дальше, но, заметив рядом Антона, остановились.

– Дядя, дай три рубля, мы для тебя цыганочку станцуем, а захочешь, мы и на заднице станцуем.

– Ладно вам, – от души посмеялся Антон, – верю, что можете, но танцевать не надо. Вот вам по одному рублю, только давайте мы с вами договоримся, вы сейчас пойдете и купите себе что-нибудь покушать. Договорились?

– Да, – хором закричали ребята, схватив деньги, бросились к буфету.

– Это ваши внуки? – спросил Антон.

– Нет, не мои. Я их три дня назад подобрала на вокзале, видать, от табора отстали, а может просто сбежали, и такое иногда случается. Теперь при мне побудут, пока родители не найдутся. У нас не принято бросать детей, их обязательно будут искать, пока я за ними присмотрю.

– Вы, наверное, кушать хотите, – спохватился вдруг Антон и протянул ей пирожок, – возьмите, поешьте, пирожки еще горячие.

– Спасибо тебе, сынок, я давно не ела горячего, – надкусив пирожок, пожевав немного, добавила, – добрый ты человек, а пирожки действительно горячие и вкусные. У хорошего человека ты их купил, приготовлены с душой.

– Кушайте на здоровье, – и, протянув ей кулек с оставшимися пирожками, встал, собираясь уходить.

Старушка протянула руку за кульком, но, взглянув в глаза Антона, она опустила руки, лицо ее переменилось. Исчезла усталость, вместо нее появились признаки радости и неподдельного торжества. У Антона появилась мысль, что вот сейчас на его глазах старушка победила неведомого врага и теперь празднует победу.

– Подожди, сынок, не торопись, присядь рядом, я хочу еще хоть несколько минут побыть рядом с тобой. А знаешь что, давай я тебе погадаю лучше.

– Вы что же, матушка, хотите рассказать мне о будущем или о прошлом?

– А разве ты против? Разве тебе не интересно узнать о своем будущем?

– Ну что вы, не в этом дело.

– Тогда скажи, в чем? Или ты боишься своего будущего?

– Нет, что вы, я совершенно не боюсь. Я считаю, что довольно крепок духом и могу выдержать любое испытание. Я не стану паниковать, даже если буду на сто процентов уверен в своей смерти, даже если она наступит через пару часов. Я смогу выдержать любую правду, но только правду, а не ложь. Я прекрасно понимаю, что люди разные, и в сущности многие слабы духом. Многие хотят знать и верят всему, что им говорят другие, хотят знать, но не верят в то, что услышали, третьи бояться узнать свое будущее, и поэтому не хотят слушать, четвертые не бояться, но и не хотят, знать свое будущее, считая, что эти знания только помешают им жить.