Зачем тебе алиби…
Шрифт:
— Что?!
— Девчонка упала… — Она задернула штору, повернулась к нему с виноватой улыбкой:
— Я тоже не умею в классики играть.
— Рехнулась?! — разозлился он. — Я с тобой о деле разговариваю, а ты пялишься в окно! Они уверены, что убил его кто-то знакомый?
— Нет… — удивилась она. — С чего ты взял? Я ничего такого не говорила…
— Ты сказала, что следователю показалась подозрительной подставка для часов. Действительно, если разобраться, откуда убийца мог знать, что подставка отдирается?
— — Ах,
— Проснись! Это важно! Ты что — не поняла — следователь под тебя копает!
— Под меня?! — Сердце у нее так и ухнуло.
— — Конечно! Алиби — это дело второе. А подставка подозрительна. Сама подумай — человек идет на дело, хочет убить. Он что — решает найти подходящий тяжелый предмет в квартире жертвы?! Он возьмет с собой что-нибудь, приготовит заранее. Это же ясно! Значит — этот человек знал, что есть у Игоря в комнате такая подходящая штука — подставка, и знал, что ее от часов отделить — раз плюнуть.
Она неуверенно кивнула, соглашаясь, потом робко спросила:
— Да я тут при чем?
— Но ты про часы знала!
— А кто не знал?!
— Никто не знал, — убил ее Саша. — Я, например, понятия не имел, что она не привинчена. А ты с нее сто раз пыль стирала, кому знать, как не тебе.
И вообще, что-то тут подозрительно. Зачем он его уложил подставкой? Нелепо как-то…
— Следователь сказал — может, все вышло случайно… — вставила она.
— Так и выглядит. Шел без обдуманного намерения убить, пришел, поссорились, случайно обнаружил, что подставка отделяется… Нет, черт, тут натяжка. Если бы он Игоря часами оглушил, было бы нормально — под руку попались. А тут он под часы залез и взял подставку…
— А может, сперва он за часы схватился, они у него в руке остались, — предположила она. — Увидел каменную подставку, бросил часы, ударил…
— Часы-то идут?
— Встали.
— Но они исправны?
Анжелике пришлось принести на кухню ненавистные часы и завести их для проверки. Часы оказались в порядке.
— Не похоже, что их швыряли… — делился своими соображениями Саша. — Стекло не поцарапано, и вообще все в идеальном виде.
— Ну, так что? — томилась Анжелика. — Что ты думаешь об этом?
— Ничего хорошего. — Саша поставил часы на стол, прислушался к их громкому тиканью. — Получается, что этот тип явился сразу после твоего ухода из дома. Получается, что часы эти были ему знакомы. В общем, у тебя был сообщник.
— Ты что несешь?!
— Я только предполагаю. Может, следователь тебе скажет еще что похуже. Да и баба в гневе тоже на многое способна — ты сама могла пробить ему череп этим каменюгой.
— Я тебя умоляю — будь серьезен! — От возмущения у нее тряслись губы. — Конечно, тебе можно смеяться… У тебя не требуют алиби, которого нет…
— Еще потребуют.
— Ну и что? Его убили с девяти до десяти. Ты был с Ленкой.
— Я усвоил, когда его убили, но я был не с
— Серьезно? — Анжелика закурила, не сводя с него глаз. — А где вы были?
— Ленка задержалась у себя в магазине, пришла только в одиннадцатом часу. Я уже начал нервничать — вдруг струсила? А сам дома сидел, смотрел телик, чтобы успокоиться.
Анжелика отмахнулась:
— Тебе все равно легче. А Ленка вообще ни при чем. Он мой муж, пойми ты, и они, наверное, думают, что мне выгодна его смерть!
— А что — было не так?
— Да им-то откуда знать? Внешне все нормально, у нас даже счет был общий.. Ну, сняла я с него недавно крупную сумму, и что? Хорошо, что не все сняла, это было бы подозрительно…
— Ты им про счет сказала?
— С какой стати?
— Верно, молодец. Если бы сама вылезла с этим счетом, было бы подозрительно — чего это ты вдруг оправдываешься? Я думаю, когда они до счета докопаются, поймут, что его смерть тебе невыгодна, что деньги у тебя и так были. И отвяжутся.
— А если нет?
— Найдем свидетеля, — легко отозвался он. — И вообще — переживай меньше. Иначе раньше времени выдохнешься. А тебе нужно продержаться.
Это недолго, вот увидишь.
— Сам только что переживал!
— Ты меня беспокоишь, вот и переживал. Как ты выглядишь?
— Ужасно, ну и что?
Но Саша не сводил с ее лица пристального взгляда, и Анжелика вдруг почувствовала неловкость.
Она давно перестала воспринимать себя как женщину в его присутствии. Она была сперва родственницей, потом — товарищем по игре, потом сообщницей. И все это ее устраивало. Не устраивал ее вот такой взгляд — он не обещал ничего приятного, он был непонятен. Она с вызовом спросила:
— Любуешься? Знаешь, мне наплевать, как я выгляжу. Во всяком случае, когда дело касается тебя.
— Вот спасибо… — рассмеялся он. — Ты чего злишься? Мне тоже наплевать, как ты выглядишь, причем в любом обществе, не только в моем. Но я желаю, чтобы ты не создавала проблем на пустом месте. И главное — выдержала всякие гадости, которые будет тебе подсовывать следователь..
— Я выдержу.
— А я вот не уверен в тебе. Опять не спала?
— Почти нет. Но это неважно, я себя нормально чувствую.
— Я бы на твоем месте лег сейчас спать, — неожиданно мягко предложил он. — А я побуду здесь, не хочется ехать домой.
— Да ты что? — удивилась она. — Поссорились?
— Нет, но Лена совсем сдала. Нервы. Вся издергалась, плачет, напилась димедролу, чтобы уснуть, а ее не прошибло, стало еще хуже. Короче, я замучился. Еще вот ты.
Анжелика снова отдернула штору, посмотрела.
Девочка стояла, нахохлившись, сунув руки в карманы, трогала биту носком кроссовки, но больше не пыталась прыгать. С пятого этажа трудно было разглядеть ее коленки, но Анжелика поняла — они содраны до крови.