Зачем тебе ведьма, ведьмак?

Яр Елена

— Арина, тебе мало было русалок в прошлый раз? — гневно, но негромко сказал ведьмак. — А если одна тут не одна? Что тебе здесь понадобилось только?

Ну точно, идиот!

Я приблизила губы к его уху и быстро начал шептать:

— И чему тебя только в твоей ведьмаковой школе учили, а? Да какая это русалка? Это Берегиня. Совсем разницу не чуешь? Она древнее и мудрое существо, а не низшее, типа русалок. Она детей, что без присмотра оставляют на берегу, охраняет, утонуть не даёт. А если с почтением попросить, она совет даст, да такой, что жизнь спасти может. Как считаешь, нам с тобой перед

навью такой не нужен, а?

Ведьмак рассматривал деву, не спеша от меня отодвигаться. И даже придержал слегка кончиками пальцев за талию, словно не торопился отпускать, пока решение не принял.

— Сиди тут и не лезь, — резко бросила я и направилась к кромке воды.

Шла и не сводила глаз с лица Берегини. Она наполовину развернулась ко мне и ждала с явным интересом. Зелёные глаза с широким зрачком уже вовсю копошились в моих мыслях, но бережно, без попытки навредить. Мой взгляд выхватил верёвочку от амулета, что спускалась в вырез её рубашки и пряталась под ней. Мерно бьющуюся жилку на шее, в которой просвечивала через фарфоровую кожу зеленоватая кровь. И тонкие, но красивой формы губы, что сложились в лёгкую улыбку.

Я приблизилась и поклонилась.

— Дай совета, Берегинюшка, — вежливо попросила я, распрямляясь.

— Да зачем тебе мой совет, ведьма? — голос звучал, как весенний ручей, нежно, но сильно. — Подходи и бери, он и так уже весь твой.

— О чём ты? Я про перо феникса спросить пришла.

— Так тогда думай о том, что спросить надо, — ухмыльнулась водяная дева. — А не о том, чего хочешь.

Я смутилась и даже отвела глаза.

— Прости, Берегиня. Иногда в голову лезет всякое…

Снова подняла глаза и стала усиленно прокручивать в голове картинки про навь, про гнездо и перо, про себя и ведьмака, спустившихся в потусторонний мир.

Лицо Берегини посерьёзнело.

— Что ты дашь мне за мой совет, ведьма?

— А что ты хочешь?

— Первенца своего отдашь мне.

Она поглядела с прищуром, а я почувствовала, как ярость, яркая, дикая, поднимается со дна души. Может, и не будет никогда у меня ни первенца, ни последыша, но одна мысль о том, что кто-то осмелился просить у ведьмы подобное, заставило глаза налиться гневом. На кончиках пальцев крепло заклинание, и искры уже собрались под ногтями. Я отшатнулась от неё.

— Нет в мире совета, что стоит подобной платы, — резко выдохнула я.

А она вдруг засмеялась, звонко и весело.

— Да не ярись, шучу я. На кой чёрт мне ведьмина дочь? Да ещё твоя. Она мне ведь мир водный перевернёт, всё с ног на голову поставит. Нет уж, спасибо.

Я с подозрением смотрела, всё ещё не веря произошедшему. Но силу вобрала, радуясь, что не расплескала зазря.

— Дам я тебе совет. Да ещё и подарок подарю. — Она сняла с шеи амулет, который матово блеснул зелёным глазом на камне. — Это осколок света, что через воду проходит и тьму разгоняет. Все дети нави его боятся, и ты опасайся. Но он сослужит тебе добрую службу однажды. Главное, помни, тебе на его свет смотреть нельзя, как разобьёшь его, сразу глаза закрой, иначе тоже вместе с другой навью погибнешь.

Я аккуратно приняла подарок и повесила себе на шею. Ума не приложу, зачем он мне — самой бы не угробиться случайно.

— Случайно он не разобьётся, —

ответила на мои мысли Берегиня. — А теперь совет. Иногда врагу доверять стоит больше, чем другу.

Я задрала брови:

— Это совет? А инструкция к применению есть? А то ничего не понятно…

— А ты что хотела? Что бы сказала, сколько шагов по нави тебе сделать нужно и какой рукой перо брать? Это слишком просто и неинтересно. А мне за тобой наблюдать нравится. Нескучная ты ведьма, Арина. Так что давай, продолжай в том же духе.

И растаяла Берегиня, как туман под лучами солнца.

Я обернулась на Дария: он по-прежнему стоял напрягшись, все еще ждал подвоха. Рука на мече, брови сдвинуты.

— Слышал? — спросил я.

Он кивнул.

— Говорит, я тебе доверять должна.

— А разве я единственный твой враг? — удивился он.

— Нет конечно. Но ты — самый лучший.

Глава 18

* * *

Уже к обеду мы были на месте. Лес на поляне вспучивался огромными валунами, словно каменный великан насажал здесь скал и они начали прорастать. Мох отвоёвывал пространство у травы и забирался не только на камни, но и на стволы деревьев. Те, в свою очередь, были совсем не толстыми и не высокими, как если бы сильно страдали от излишнего внимания зелёных соседей. Исключение составляли лишь два здоровенных дуба. Один из которых и был входом в навь.

— Теперь нужно дождаться ночи, — сказал ведьмак, плюхаясь к большому валуну и устраиваясь поудобнее.

— Это ещё зачем? — удивилась я. — Дождаться темноты, чтобы пострашнее было? Чтоб всякие гады успели не только из своих щелей повылезать, но и зубы почистить? А то как они нас жрать грязными клыками будут? Никогда не понимала этой тяги лезть в навь в ночи.

— Арина, ну что ты как маленькая? — пытался вразумить меня Дарий. — Ты же знаешь, что проходы в навь только в полночь открываются.

Я поняла, что он на полном серьёзе, и заржала, как сумасшедшая. Аж слёзы выступили.

— Ой не могу, и правда не знаешь? — ещё не отсмеявшись, проговорила я. — Это ж детские сказки! Ведьмакам правда это не рассказывают? Ну вы даёте! Про полночь — враки. Это придумали, чтобы все подряд не шастали и пробраться не пытались. Ночью — страшно, а значит, добрая половина смельчаков передумает. Ну а злая половина огребёт себе трудностей в полночь больше, чем могла бы днём. Вот и вся недолга. А так — без разницы, ночью, днём ли. Это не росу собирать, чтоб рассвета дожидаться.

Он внимательно поглядел на меня и покачал головой.

На краю поляны раздался шорох, и мы одновременно подскочили, оглядываясь. И выдохнули — неучтённой навью оказался наш старый знакомец Шиш. Где его носили черти после Стародуба, неизвестно. Я уж думала, совсем отстал, а он — гляди-ка, нарисовался, не сотрёшь.

Дарий снова опустился на землю, расслабившись, а я наблюдала за Шишем. Он вёл себя несколько подозрительно. Крался по поляне с хитрым видом, будто собирался еду воровать из общего мешка. Он, конечно, мог, за краюху хлеба, как любой из их народца, пуститься на подвиги. Но что он здесь планировал свершать? Ещё подозрительнее было то, что он мне словно подмигивал.