Зачеркнуть прошлое
Шрифт:
К своему ужасу, Джессика ощутила, как самообладание покидает ее.
— Нет… пожалуйста, не надо… — взмолилась она, в лице ее не осталось ни кровинки.
— Видишь? — торжествующе воскликнула баронесса, вновь оборачиваясь к Рэндаллу. — Ей уже известно, что я собираюсь тебе открыть. Она выдала себя с головой, а я еще и рта открыть не успела!
— Замолчите! — потребовала Джессика внезапно окрепшим голосом. Оказывается, не так уж и сложно взять себя в руки. Во взгляде ее сверкнула стальная решимость.
Однако леди Юфимия, нимало
— Эта дешевая потаскушка носила ребенка от другого мужчины — и сделала аборт! Рэндалл, сам посуди, ну можешь ли ты жениться на такой низкопробной дряни?
В комнате воцарилось гнетущее молчание. Но, вместо того чтобы виновато потупиться, Джессика гордо вскинула голову и тихо произнесла:
— Это неправда.
Сердце у нее разрывалось надвое, как бывает всегда, когда самые тайные, самые сокровенные переживания выносят на суд бесчувственной публики. Но Джессика отнюдь не собиралась демонстрировать свою душевную боль ни леди Юфимии, ни его светлости графу Марри — о нет, такого наслаждения она им не доставит!
— Неправда? — усмехнулась баронесса. — У меня здесь, в сумочке, копии медицинских свидетельств. Из них со всей очевидностью следует, что ты была беременна и что имело место прерывание беременности! Мы все слышали, что за разгульную жизнь ты вела в университете после отъезда из Финдхорн-хауса! Ты же даже не считала нужным что-то скрывать — вовсю хвасталась отцу своими похождениями! Я-то помню, как он переживал за ненаглядную дочку. А ненаглядная дочка наверняка даже не сумела бы назвать имени отца собственного ребенка!
— Неправда! — повторила Джессика, с трудом сдерживая ярость. — Все было не так!
— Так как же все было? — хрипло осведомился Рэндалл.
Он в первый раз нарушил молчание, и молодая женщина затравленно обернулась к нему. Зеленые глаза ее расширились и потемнели, руки чуть заметно дрожали.
— Ты в самом деле хочешь знать, кто был отцом моего ребенка? В самом деле хочешь? — вызывающе спросила она. — Хорошо же, я скажу. Это был твой ребенок, Рэндалл… слышишь, твой!
Рэндалл задержал дыхание и потрясенно уставился на Джессику.
А она, ничего не замечая, вся во власти боли оставшейся в далеком прошлом утраты, тихо продолжала:
— И никакого аборта я не делала. Мне просто не удалось сохранить ребенка… Это был несчастный случай. Я зазевалась на переходе, и меня сбил велосипедист. Я практически не пострадала, отделалась ссадиной на коленке и решила, что все обошлось. Будь я старше и опытнее или будь рядом со мной человек, которому я могла бы довериться, все могло бы быть иначе. Мне следовало бы сразу обратиться к врачу, а я даже не подозревала, что безобидное падение так дорого мне обойдется… В больнице мне сказали, что ничего нельзя было сделать…
Глаза ей застлала темная пелена. И Джессика, пошатнувшись, схватилась рукой за стену. Откуда-то издалека до нее донесся отрывистый голос Рэндалла:
— Оставьте
— Рэндалл, не слушай ее! Она врет, все врет! — услышала она вопли леди Юфимии.
Но, видимо, Рэндалл был иного мнения, потому что сначала раздались протестующие восклицания баронессы, звук распахиваемой двери. А потом дверь захлопнулась, и Джессика поняла, что высокородную аристократку выставили в коридор.
— Почему мне никто ничего не сказал? — глухо осведомился он, подходя к Джессике и осторожно усаживая ее на диван и садясь рядом.
Она не смела поднять глаз, не находила в себе сил вновь углубиться в прошлое и заново обречь себя на муки шестилетней давности.
— Почему? Никто, кроме меня, не знал, что я беременна, — ответила Джессика. — А после того, как ты со мною обошелся, мне даже в голову не пришло ставить тебя в известность…
— Ты носила моего ребенка, — перебил ее Рэндалл. — Неужели ты не понимала, что это все меняет?
— Я… не понимала? — Джессика всхлипнула. — Я отлично все понимала. Понимала, что жизнь моя изменилась круто и бесповоротно. И я сама — тоже.
Она вспомнила, как врачи уговаривали ее позвонить своему отцу и отцу ребенка. Убеждали, что ей понадобится поддержка и помощь.
— Мой отец не в состоянии помогать мне, а отец ребенка помогать не захочет, — упрямо твердила она в ответ.
И рыдала в одиночестве, оплакивая крохотную искорку жизни, что ненадолго вспыхнула и тут же потухла. По настоянию своего научного руководителя — сначала неохотно, затем с чувством глубокой признательности — она стала ходить к психотерапевту, и тот помог ей примириться со случившимся. Простить Рэндалла оказалось непросто, но еще труднее было простить саму себя.
— Если бы мне сообщили о ребенке, я бы…
— Что — ты? Ты бы на мне женился, да? — воскликнула Джессика, не заботясь о том, что ее могут услышать. — Вот уж не думаю! Ты же не чаял от меня избавиться!
Она со всхлипом перевела дыхание. Вот отличная возможность сообщить Рэндаллу, что он не сможет больше ее шантажировать, что Джастину больше не нужна работа в страховой компании, что, если его светлости графу Марри позарез понадобилась жена, пусть поищет ее в другом месте, а она, Джессика, в гробу видела и его самого вместе с деньгами и титулами, и его захолустное графство!
Но не успела она и рта раскрыть, как Рэндалл с досадой ударил кулаком по резному подлокотнику дивана, едва не разбив себе пальцы.
— Мне следовало знать обо всем! Мне полагалось находиться рядом с тобой, разве ты не понимаешь! Нельзя, никак нельзя было допускать, чтобы такое тяжкое испытание ты проходила одна…
Не веря своим ушам, Джессика посмотрела на него. Неужели это Рэндалл говорит ей такие вещи, да так страстно и пылко, как если бы ее участь и впрямь была ему небезразлична? Неужели это Рэндалл, вскочив, нервно меряет шагами комнату, а голос его дрожит от ярости и боли?