Задача без неизвестных

Шервинская Александра Юрьевна

– А, этот… – я тут же вспомнил симпатичного немолодого нотариуса, – а разве его фамилия Зимин? Почему-то она совершенно не задержалась у меня в голове. Слушай, а свари мне какое-нибудь зелье для укрепления памяти, а? А то я что-то стал забывать имена – а в моей работе это никуда не годится.

Я, конечно, и сам могу такое сварганить, но зачем напрягаться, если есть те, кому это будет только в радость? Ну и заодно проверю, что сварит мне моя ведьмочка: не добавит ли в зелье совершенно случайно лишних ингредиентов. Не то чтобы я Леночке не доверял,

но ведьма – это диагноз, они не могут не пакостить или не действовать в своих интересах при малейшей возможности. Это не плохо и не хорошо, это просто данность, которую нужно или принять, или не иметь с этим племенем вообще никаких дел. Второе пока невозможно, значит, нужно действовать по принципу «доверяй, но проверяй».

– Не вопрос, Антон Борисович, – Леночка кивнула, – я изучу матчасть и постараюсь в ближайшее время сделать. Я просто пока не очень умею, но если что, у меня есть, с кем проконсультироваться.

– И с кем же? – если она сейчас назовёт кого-нибудь из знакомых ведьм, ни за что эту отраву пить не стану. Это Леночка может побояться, а её товарки по цеху даже не задумаются и попробуют на меня как-нибудь повлиять. Та же Стелла, да будет лёгким её путь за Кромкой, ни за что не упустила бы такую возможность.

– С Фролом Дормидонтовичем, конечно же, – Леночка подняла на меня кристально честные зелёные глаза, – а вы про кого подумали?

– Про ведьм, – не стал кривить душой я, – но Синегорский в качестве консультанта меня устраивает больше, врать не буду.

– Вот и замечательно, – кивнула секретарша и уточнила, – кроме господина Изюмова к вам записана госпожа Вестур.

Тут в голосе Леночки мелькнули странные нотки, и я подозрительно на неё посмотрел, мол, давай, выкладывай уже!

– Агата Вестур, – повторила она, явно ожидая от меня какой-то реакции.

– А кто это?

– Вы хотите сказать, что не знаете Агату Вестур?!

– Судя по твоей реакции, должен, но – увы, даже представления не имею, о ком ты говоришь.

– Марафоны «Отпусти своё прошлое»…

– И?

– Её все знают, – убеждённо сказала Леночка, – у неё миллионная аудитория, между прочим.

– Рад за мадам Вестур, но я – не все, запомни это, меня эти бабочки-однодневки не интересуют, – я помолчал и добавил, – от меня-то она чего хочет?

– Не знаю, – Леночка пожала плечиками, – я разговаривала с её помощницей, она сказала, что у госпожи Агаты к вам личный разговор.

– Личный? Это уже интересно, впрочем, наверняка какая-нибудь чушь вроде просьбы собрать информацию об очередном любовнике, – я тяжело вздохнул, – терпеть не могу такую работу, но реанимация дома в Сосновой потребует расходов, так что, если просьба будет не совсем противной, то возьмусь… А знаешь, что…

– Что?

– Свари-ка мне ещё кофе, покрепче, – я уселся в кресло и потянулся, – пока нас не посетил наверняка замечательный во всех отношениях господин Изюмов. И дай мне ещё твоего вкуснющего печенья. А потом позвони Алексею, пусть берёт Фреда и едет сюда, а то когда

я уезжал, они ещё только усаживались завтракать. Разленились за отпуск!

– Хорошо, – смех девушки напомнил мне звон серебряных колокольчиков, – сейчас всё сделаю, Антон Борисович.

Следующие минут сорок я занимался тем, что изучал пришедшие на мою личную почту письма, пил кофе и совершенно непозволительно объедался печеньем. Оно у Леночки получилось ничуть не хуже, чем у Инны Викторовны, хотя мне казалось, что соперничать с ней не сможет никто и никогда.

– Антон Борисович, – ожил интерком, – к вам господин Изюмов.

– Проси, – отозвался я и со вздохом убрал в стол тарелку, на которой остались только крошки.

Дверь открылась, и в кабинет вошёл человек, в котором без особого труда угадывался бывший спортсмен, точнее – боксёр. На это совершенно недвусмысленно указывали сильные руки и ноги, специфическая сутулость и слегка приподнятые плечи. Нос визитёра был сломан как минимум дважды, левую бровь пересекал старый шрам. Наверное, если бы посетитель был одет в дорогой костюм, то выглядел бы нелепо. Но его необычная внешность, как ни странно, прекрасно гармонировала с настоящими лагерфельдовскими джинсами и тонким кашемировым свитером, обтягивающим широкую спину. Дорого, стильно и в полном соответствии с образом. Уважаю…

– Здравствуйте, господин Широков, – проговорил он, подходя к столу, – я Изюмов.

– Савелий Григорьевич, рад приветствовать, – я пожал протянутую руку, отметив про себя то, что пожатие было именно таким, какое я люблю: короткое, крепкое, без излишней демонстрации силы, но и не вялое. – Присаживайтесь, прошу вас.

– Спасибо, – Изюмов, внешность которого абсолютно не соответствовала той, что я себе нафантазировал, опустился в кресло для посетителей, – мне порекомендовал вас Фёдор Зимин, хотя вы, наверное, его не помните.

– Почему же, – я улыбнулся, мысленно поблагодарив Леночку, – нотариус, немолодой такой, с роскошной седой шевелюрой?

– Надо же, – Изюмов неожиданно широко улыбнулся, продемонстрировав прекрасные зубы, белизна и сохранность которых наводили на мысли об их ненатуральности. – А он был уверен, что вы его не вспомните. Думаю, ему приятно будет узнать, что он ошибся.

– И чем же я, по мнений уважаемого Фёдора Ильича, могу вам помочь?

– Дело у меня достаточно необычное, – помолчав, начал Изюмов.

– Ко мне с другими не приходят, – я развёл руками, мол, и рад бы чем попроще заняться, но кто ж мне даст-то? – Готов вас выслушать, Савелий Григорьевич. Может быть, чай или кофе? Знаете, одна моя знакомая, очень достойная дама, утверждает, что с чашкой кофе любые разговоры проходят легче. И вы знаете, она права, я сам убедился.

– Тогда, если можно, кофе. Крепкий и без сахара, – ответил Изюмов, заработав себе ещё один плюсик.

– Леночка, будь добра, два кофе. Мне как обычно, а нашему гостю крепкий и без сахара, – распорядился я, нажав клавишу интеркома.