Задачи по алгебре и началам анализа
Шрифт:
В разгар лета эти цветы покрывали склоны алым и розовым ковром.
После знакомства с городом вождь Кеннум принимал их несколько дней, заложив основу торговых отношений между их землями. Эйслинн прекрасно осознавала богатство Калдебрака и беспокоилась, что может предложить Дарроуленд взамен. Хакон помог ей подготовить предложение, используя знание обеих культур, чтобы предугадать интересы вождя.
Хотя прямо об этом не говорилось, по крайней мере, словами, которые Эйслинн понимала, над великой орочьей крепостью нависла угроза войны. За время отсутствия Хакона Кеннум заключил союз
В ходе переговоров Эйслинн добилась эксклюзивных торговых соглашений между Калдебраком и Дарроулендом: поток драгоценных камней, железа и серебряных изделий в обмен на соль, вино, сушёную рыбу и зерно.
— Главное в войне — чтобы воины не голодали, — сказал ей Кеннум. — И чтобы кружки не пустовали.
Хакон подготовил её к встрече с вождём Калдебрака, но его размеры всё равно потрясли: на две головы выше Хакона и шире в плечах, несмотря на седину в гриве, Кеннум заполнял собой всё пространство. Его ладонь полностью поглотила руку Эйслинн при приветствии, но прикосновение было удивительно нежным.
Эйслинн было забавно наблюдать, как у её храброй могучей пары краснеют уши в присутствии вождя. То глубочайшее уважение, которое Хакон испытывал к старшему орку, растрогало её больше всего.
С визитом почти покончено, дела улажены — пришло время для последнего празднества.
Сигиль не поскупилась ни на затраты, ни на усилия: каменный стол ломился от медовой индейки, горы запечённых корнеплодов, соусов, сладких хлебов и сытных начинок. Эйслинн старалась быть образцовой гостьей и пробовала каждое блюдо. Некоторые текстуры пришлись ей не по вкусу, но в целом орочья кухня оказалась восхитительной.
Наклонившись, Сигги мощным движением притянула Эйслинн:
— Ах, не уезжай завтра, племянница! Сердце разорвётся!
— Мы запланируем новый визит на следующий год, — пообещала Эйслинн.
Это приключение было великолепным — несмотря на натёртую спину — и она уже с нетерпением ждала новых путешествий за пределы Дарроуленда.
— А вам всегда рады в Дундуране, — добавил Хакон.
Двойняшки вскочили с мест, восхищённые перспективой новой поездки. Они быстро подружились с детьми Брэдей и обожали носиться по замку.
— Килли сказала, что мы сможем увидеть лошадей! — воскликнула Ингрид.
— И мы увидим мост тети Эйслинн! — добавила Сигрид.
Эйслинн сияла от гордости, прижатая к Сигиль. Мост был почти готов, и каждый раз при виде него у неё перехватывало дыхание. Видеть, как её замысел воплощается в жизнь, наблюдать старания мастеров… Это зрелище каждый раз вызывало слёзы. Она с нетерпением ждала официального открытия перед осенней жатвой.
— Дети уже прыгают с вершины моста и плывут по течению к другому, — сообщила она. Сначала это её пугало, но в летнюю жару такое развлечение выглядело освежающим.
Она подняла глаза и замерла — Сигиль, Хальстерн и Вигго застыли в полном молчании, их глаза округлились.
Двойняшки завизжали от восторга, подпрыгивая на местах.
— Хочу прыгнуть с моста тёти Эйслинн! — запели они, носясь вокруг стола.
Хальстерн простонал, пока Сигиль
Эйслинн покраснела, осознав, какую бурю спровоцировала. Коснувшаяся её ладонь заставила поднять глаза — Хакон сиял широкой ухмылкой.
Когда девочки начали карабкаться на мебель, «репетируя» прыжки, а все трое родителей бросились за ними с размахивающими руками, Хакон откинул голову и рассмеялся.
Эйслинн попыталась извиниться сквозь смех, но вряд ли кто-то услышал.
Ужин погрузился в привычный хаос, и Эйслинн обожала это.
Ещё больше она любила моменты, когда муж усаживал её к себе на колени, обнимая мощными руками.
Он трясся от смеха, слезящиеся глаза следя за проделками двойняшек. Вульф и другие собаки присоединились к веселью, лая и подпрыгивая.
— Думаю, соседи будут рады наконец избавиться от нас, — прошептала она ему.
— Без сомнений, — фыркнул он, поворачиваясь для быстрого поцелуя, что вызвало новый визг у двойняшек. — Если честно, я буду рад снова побыть с тобой наедине.
— Ну, с тобой и с двадцатью рыцарями, рвущимися домой, — уточнил он.
Эйслинн откинула со лба Хакона отросшие пряди, с нежностью глядя на свою пару. Судьба, какой же он красивый. Без него ничего бы не случилось, и теперь она не представляла жизнь иной.
Она вспоминала, как существовала раньше. Вернее, выживала. Теперь же жизнь стала не борьбой, а праздником — и делила она его с ним.
Прижавшись лбом к его лбу, чтобы любопытные уши не услышали, она прошептала:
— Хотя… моя сильная пара мог бы похитить меня по старинному обычаю? На день-другой?
В ответ раздалось довольное мурлыканье, его зрачки расширились, а взгляд стал голодным. Рука под столом сжала её бедро.
— Орек говорил мне о пещере… идеальной для таких похищений.
Эйслинн поцеловала его, ощущая вкус его улыбки, а сердце будто не помещалось в груди.
— Не могу дождаться.
Эпилог II
?
Два года спустя
Хакон лежал неподвижно в постели, пока его крошечная дочь тихо агукала у него на груди. Рослинн наконец задремала, убаюканная его ровным дыханием и стуком сердца. Он придерживал её мягкую попку ладонью, чтобы малышка не сползла в одеяло. Снова.
Другой рукой он обнимал Эйслинн за бедро, нежно проводя большим пальцем по коже. Она лежала рядом, положив голову ему на плечо, и перебирала пальцами тонкие светлые волосы дочери.
Мгновение было идеальным.
Некоторым не доводится пережить ни одного идеального мгновения за всю жизнь, но Хакону выпало множество. И благодарить за это следовало его пару. Она захватывала дух своей мудростью и добротой. Она нашла для него место в своей жизни, изменила законы королевства, чтобы оставить его рядом. За годы вместе она учила его, утешала, любила.