Задолго до Истмата
Шрифт:
Карл резко повернулся к нему:
– Черт побери вас, министр! Черт побери вас и Пипера! Я вообще не могу иметь детей! Вы считаете меня смешным?
Каманин посмотрел с высоты своих двухсот пятнадцати сантиметров ясным и чистым взором.
– У меня и в мыслях не было смеяться, – ответил он, – ведь это моего ребенка вы согласились усыновить.
И два человека: тот, что не мог быть отцом вообще, и тот, кто не мог стать отцом наследника престола, потянулись к серебряным кубкам, в которых плескался ром – жуткое пойло, пригодное разве для примочек и компрессов. Оба испытывали острую необходимости уйти от реальности.
В истории сплошь и рядом встречались прецеденты, когда мужик, чтобы спасти бабу от насмешек,
...Графиня де Лаваль посмотрела, как причесывают царицу на торжественный выход, вздохнула и выгнала вон нерадивую служанку.
– Папильотки мне, глупая, принеси! – скомандовала она. – Что за бестолковые бабы! Будто специально первое лицо государства изуродовать хотят! Лицо у вас, Софья Алексеевна, круглой формы, так любой восьмикласснице у нас ясно, что с помощью прически его следует немного вытянуть, чтобы загадка была! Так они нет-нет, да и норовят – прилизать локоны! Идиотизм!
– Полно вам, графиня! – произнесла царица. – Венец мне уж не надевать, да и какая из меня невеста! В мои-то годы! Что вы там начали об идальго говорить?
Графиня наморщила лобик и несколько мгновений вспоминала, о чем распространялась пятью минутами ранее. Вспомнив, она продолжила с места «дисконнекта»[ 9] :
– Так вот говорю вам как специалист по истории. Официально не было прецедента, чтобы король брал в жены брюхатую девицу, а впоследствии усыновлял ее байстрюка... Риксдаг, парламент то бишь, будет весьма недоволен. Однако представители Пфальц-Цвейбрюкенской династии на Риксдаг всегда, грубо говоря, «ложили с прибором» – сожрет парламент и не такое. Тем более что мальчишка бесплоден...
9
Разъединение (при телефонном разговоре) (англ. тех.).
Софья передернула плечами, на которых красовался темно-бордовый бархатный опашень, и задала очередной вопрос:
– А неофициально? Было ли что-то подобное в истории?
Графиня рассмеялась.
– Государыня, неофициально было что угодно. Да хотя бы история Элеоноры Аквитанской! Вам доводилось слышать об этой женщине?
– Нет, – чуть приподнялся бархат плеч, – чем она знаменита? Тише вы там горланьте!
Обряд свадебных торжеств пришлось почти полностью перекроить в соответствии с историческим моментом. Царица должна была венчаться в шапке Мономаха, с открытым лицом и без всяких предсвадебных церемоний и хохмочек навроде выкупа невесты и передачи отцовской плети юному жениху. Софьин батька уже добрых двадцать шесть лет парился в земле, а право шведского короля стегать плетью русскую царицу выглядело полной отморозью.
Но в остальном митрополит решил придерживаться традиции. С утра у кабинета царицы пели без умолку сенные девки, королевские сваты притащили с прибывшего из Стокгольма фрегата богатые гостинцы: сладости и драгоценности. Дворец государыни охранялся двойным караулом. В вестибюле (либо по-старому – сенях) засел Великий Сакелларий с дюжиной рынд (малая дружина царицы, ею восстановленная) и потягивал свежесваренное пиво урожая этого года.
Король Карл, которому на время пребывания в столице государыня предоставила в полное распоряжение свой летний домик на берегу озера, скучал. Третья неделя вынужденного безделья, политический брак, полное отсутствие охоты – все это сводило его с ума. Пипер испросил разрешения навестить какого-то знакомого купца в Пскове и отбыл, прибывшие давеча из Стокгольма «друзья жениха» – генерал Шлиппенбах и Эрик Пфальц-Цвейбрюкен (двоюродный
Король с утра пребывал в отвратительном настроении. Выпив три чашки кофе, он сидел в увитой хмелем беседке и читал по-латыни. Томик Овидия «Наука любви» застыл в шершавых пальцах короля раскрытым на тридцатой странице, двадцатилетний юноша-муж шепотом переводил на шведский прочитанное:
Жен мужья и жены мужей пусть ссорами гонят,
Словно меж ними в суде длится
неоконченный спор,
Это – супружества часть, в законном приданое
браке,
А меж любовников речь ласкова будь и мила.
Вам не закон приказал сойтись к единому
ложу —
Силу закона иметь будет над всеми Любовь.
Король вздохнул. На кой черт это все читать, когда брак у него – чистой воды политика, и о какой любви может идти речь, ежели невеста его старше вдвое, да еще и с пузом! Карл припомнил свои юношеские похождения, графиню Десмонт. Тоже ведь за тридцать было высокородной курве! У половины королей Европы в постелях побывала! Август, Людовик, герцог Мальборо, наконец, он – король Швеции. И ведь не противно ему было, после своего брата-короля! После дряхлого Людовика Четырнадцатого ему даже удалось несколько удивить Аталию – даму, годящуюся ему в матери.
Что-то его на грех потянуло. Зря все-таки он отослал ту черненькую служанку вчера вечером! Она весьма недвусмысленно намекала ему на вероятное продолжение знакомства в постели. К черту, что он мыслит французскими категориями! Девчушка откровенно задрала подол и заставила сидевшего три года на голодном пайке Карла смутиться.
Прерывая невеселые эротические фантазии короля, раздался голос его конюшего – Даниельсона:
– Ваше величество, к вам боярин Симонов!
Король без сожаления отложил Овидия, вскочил с жесткой скамейки и потянулся. Сквозь живую изгородь и заросли хмеля к нему продирался местный министр культуры с двумя трубками в руке. Подойдя к королю на расстояние нескольких шагов, Иннокентий учтиво поклонился и осведомился о здоровье монарха. Министр изъяснялся на упрощенном английском, который Карл знал, но терпеть не мог.
– Что меня спрашивать о здоровье, точно старика? – пожал плечами король. – Чем могу быть полезен?
– Осмелюсь пригласить ваше величество на рыбалку, – еще раз поклонился Иннокентий, – предлагаю вашему вниманию ловлю рыбы несколько необычным способом.
С этими словами он протянул Карлу изящный немецкий спиннинг.
– Что это? – сухо осведомился король. – Бить глупую рыбу по голове?
– Ежели ваше величество проследует за мной на мостки, то я вашему величеству продемонстрирую, как этим пользоваться, – терпеливо пояснил Симонов.
Ему тоже было не в кайф проводить личное время, ублажая шведа, но об этом попросил Ростислав. Карл нехотя поплелся за московитом на мостки – сооружение слишком малое для того, чтобы его именовать пирсом, и слишком большое, чтобы с него полоскать белье. Попутно Иннокентий как мог объяснял принцип рыбной ловли спиннингом. Получалось у него это не очень, даже Карл в конце потерял терпение и заявил, что придется ему, видимо, изучить и русский язык.
В конце концов Иннокентий прекратил теоретическую подготовку и решил продемонстрировать процесс на практике. По странной прихоти судьбы уже на четвертом броске он вытащил судака килограмма на два. Тут Карла и проняло. С криком «я понял» он размахнулся удилищем своего спиннинга и подцепил на крючок Иннокентия, причем изволил больно врезать министру грузилом по жирной спине.