Загадка акваланга
Шрифт:
— А что еще?.. Вру… — Сербаев пьяно качнулся на кровати, — утром я похмелился слегка… и подумал… А вдруг Ачкасов не утоп, а спрятался? Но где?.. Не у Светки — это точно. Спорить могу.
— Почему вы так уверены?
— Все, кто имел глаза и уши, знали, что наш бухгалтер жил со Светкой. Даже жена его, Матрена, и та рукой махнула… Любовь — дело добровольное. Да вот только слишком уж в глаза бросалась та любовь. В таких местах якорей не бросают, первый же шторм раз несет о скалы.
— Не отвлекайтесь.
— Хуже всего, когда убегает купец с деньгами… Власти поймают, — плохо, разбойники — беда, а если свои, у кого кровное из глотки
— Оригинальные у вас аналогии. Ну, разбойников или грабителей, положим, все более-менее зажиточные люди опасаются. А вот остальные опасности…
— Никого не боюсь! — нервно перебил его Сербаев. — Все прогулял… А крохи, что семье остались, кому они нужны… Мараться об меня — им же дороже обойдется!
— Да-а-а… — многозначительно протянул майор, — самое страшное, Сербаев, — когда к тебе приходят вымогать то, чего у тебя нет. Поверьте, даже мне смотреть на изувеченного Юлеева было тошно.
— Что вы меня пугаете! — возмутился Даулет. — Весь город знает про мои загулы… А сейчас за душой у меня ни копейки. Это Ефим все копил, копил, вот и докопился. Нужна она ему теперь, его кубышка?
— Говорят, что до женщин он был охотник?
— Глазами… Ни за что не поверю, чтобы он на них большие деньги тратил. Может, по-дешевке, так… Он даже жрать не жрал по-человечески, и домашних без конца попрекал: «Икру ложками трескаете, Ротшильды выискались!» А ее, икры-то, в сезон у нас, как грязи. Так «грязью» и зовут…
Что-что, а это Корнеев знал не понаслышке. Весной и осенью тюрьма и всякого рода изоляторы переполнялись браконьерами. В борьбе с выгодным промыслом не помогали никакие меры местных властей. Вместо угодивших за решетку, являлись новые добытчики и торговцы обоих полов и самого различного возраста — от четырнадцати до восьмидесяти.
— Снова отвлекаетесь, Сербаев, — вздохнул майор. — Боремся и с этим. Но жизнь-то человеческая дороже банки с икрой.
— Не скажите, товарищ майор. Сами знаете, что в урочный час рыбинспектора на Каспии, как дохлые осетры, кверху брюхом плавают.
— Опять лирика, — покачал головой майор.
— Ладно. Не буду. Но есть ведь гады, от которых вреда больше, чем пользы. А от таких, как Ефим, и во все… Обведет вокруг пальца… Кажется, что помог тебе, а на самом деле глядишь — утопил, змей.
— А вот об этом давайте поконкретнее. Как там вас Юлеев топил? Попытаемся, может, вас спасти, если дело далеко не зашло.
— Да это я так, к слову, чтоб понятнее, — замялся Сербаев. — Не обо мне речь.
— Допустим… Вы в разговоре только что иносказательно дали понять, что Ачкасову и властей, и компаньонов надо было бояться. Власти, как я понимаю, это милиция. Но мы-то людей не топим. Надеюсь, вы не думаете, что я прикончил вашего бухгалтера оттого, что мне не по душе его моральный облик?
— Я такого не говорил, — буркнул Сербаев.
— Ладно. Но если трезво рассудить, — майор взглянул на багровую физиономию собеседника и едва замет но улыбнулся, — то многое говорит о том, что Ачкасов утонул не сам по себе.
— А с кем? — встрепенулся Сербаев, испуганно расширив глаза.
Корнеев, не ожидавший такого поворота, едва не расхохотался, но сдержал себя и ответил уклончиво:
— Всякие случаи известны… Если он вообще утонул.
— Ну, даете… — Сербаев
— Ладно. Идем дальше… Кого вы подразумевали, когда говорили о возможной расправе со стороны компаньонов?.. Себя, Фришмана, Юлеева?.. Но Юлеев погиб после жестоких пыток, в этом участвовали как минимум два человека. Например — вы и Фришман. Неплохо звучит: председатель и ревизор кооператива убивают бухгалтера и, скажем так, рабочего? И, как говорится, концы в воду.
— Ну, давайте, вешайте всех собак теперь на меня.
— Неужели вы и предположить не можете, — продолжал майор, не обращая внимания на реплику Сербаева, — чего хотели добиться от Юлеева его истязатели?.. Трудно поверить, что это дело рук какого-нубудь обманутого мужа, чью жену соблазнил Юлеев с помощью дорогих презентов. Зачем, казалось бы, зверские пытки — выведать наиболее пикантные подробности измены? Естественно думать, что вы с Фришманом догнали тогда ночью Юлеева, растерзали его и отвезли в машине на то место, где мы и обнаружили все это кровавое месиво… Я имею в виду труп вашего компаньона. Вам с вашими ручищами это вполне под силу.
— Да вы что городите!? — Сербаев заметно протрезвел, его бил озноб. — Это я — убийца? И вонючий пончик Фришман? Да он палец оцарапает — и в обморок упадет. Он даже в армии не служил — мамочка уберегла… Грамотная баба, держала Борьку на плаву, пока жива была. Весной и осенью весь военкомат в дубленках ходил…
— Успокойтесь, Сербаев. Это все любопытно, но речь сейчас не о том. Кто может подтвердить, в котором часу вы вернулись от Коробовой домой. Постарайтесь без импровизаций — все будет проверено до минуты.
— Кто?.. Да никто!.. Я, во всяком случае, никого не видел и ничего не слышал. Пьян был… Помню, что Борис довез меня до ворот, разбудил, я дополз до беседки, там и задрых. Мы с женой уже давно спим отдельно. Виноват, конечно, я… водочка, падла. Только из-за детей меня и терпит. Вы же знаете, у нас, казахов, разводов не любят.
— Когда ехали от Коробовой, Юлеева по дороге не встречали?
— У Бориса спросите. Я отключился намертво. Говорю же — набрался.
— Не договариваете, Сербаев, — майор смахнул пот со лба. — Неужели двух погибших мало, чтобы вы наконец, очнулись? Если вы и не убийца, я это допускаю, то из-за ваших недомолвок может случиться новая беда. И вы за это ответите как соучастник. А ОБХСС, в свою очередь, разберется в вашей трудовой деятельности в два счета, поверьте мне на слово. При случае, справьтесь у Лукова о компетентности капитана Куфлиева в работе с такого рода кооператорами. Правда, раньше они назывались цеховиками. Хоть и было это лет десять назад, но и капитан был еще лейтенантом. За это время, не сомневайтесь, опыт поднакопился. И можете…
— Что могу — сам сказал, — грубо перебил майора Сербаев. — И добавить мне нечего. Я не убивал и не воровал. И оставьте вы меня в покое! Без вас тошно.
— Вы хорошо подумали?
— Лучше некуда.
— Жаль… Смотрите, потом некогда будет вспоминать. Не все ошибки поправимы, — майор встал и вышел из кабинета. Даулет поплелся за ним.
В то время, когда майор беседовал с Сербаевым, Куфлиев в кухоньке, наспех прибранной женщинами, допрашивал Лукова. Михаил Петрович, сама благожелательность и готовность, обстоятельно отвечал на все вопросы. Правда, за его искренность трудно было поручиться.