Загадка Александра Македонского
Шрифт:
Сам царь с несколькими фалангами, с гипаспистами, стрелками и конницей под предводительством Филоты выступил ночью и перешел через горы опасными тропами по глубокому снегу.
К утру позади уже были преодоленные с трудом высокие горы. В случае неудачи возвращение было невозможно!
Впереди простиралась равнина, через которую вела дорога в Персеполь.
После небольшого отдыха Александр разделил свое войско. Аминте и Филоте с их отрядами он приказал спуститься в равнину и соорудить мосты через Аракс, чтобы преградить персам отступление
Сам Александр с частью армии двинулся к проходу. Передвижение армии по покрывающему горы лесу было значительно затруднено сильной снежной бурей и темнотою ночи. Перед рассветом скрываемые снежной круговертью македонцы приблизились к форпостам персов. Они были перебиты. Не удалось спастись и второй линии персов.
В персидском лагере не подозревали, что происходило совсем рядом. Персы спокойно отдыхали в своих шатрах в полном убеждении, что снежная буря сделает нападение неприятеля, находящегося внизу, перед горами, невозможным.
Македонская армия со всех сторон стекалась к персидскому лагерю.
Александр обратился к воинам, как бывало перед каждой битвой, напомнил о заступничестве богов, которые и на этот раз помогли армии, послав снежную бурю.
– Сражайтесь каждый так, чтобы победа почувствовала, что принадлежит только вам! Радость ждет тех, кто останется жив, и слава – тех, кто погибнет! Боги за нас! С нами Зевс и победа!
Македонские воины бросились вперед на штурм. Слова полководца вдохновили всех. Это было словно последний круг на дистанции, когда окрыляет Ника, богиня победы. Они сражались слаженно, плечо к плечу, чувствуя, как рассыпается вражеский строй. Уже скоро стало ясно, что если кто-то из персов еще держится стойко – это только потому, что терять им нечего.
Бегущие в панике персы бросались на мечи македонян, многие кидались в пропасти с отвесных обрывов. Все было потеряно!
Ариобарзан с несколькими всадниками бежал в горы, по потайным дорогам в Мидию, к своему царю Дарию III Кодоману.
Таида и Иола сидели в повозке и напряженно ожидали известий об исходе сражения в горах.
Иола вспоминала последнее прощание с Неархом.
«Не думай, что мы не встретимся снова. Обещаю, что тебе не придется долго ждать».
«Надеюсь, ведь я не могу жить без тебя».
«Иола, у меня никогда не было такой возлюбленной, как ты».
«Но у тебя их было так много!»
«У меня была только ты. Я скоро разыщу тебя, где бы ты ни была».
Таида, взглянув на Иолу, поняла, что та думает о Неархе, и невольно вспомнила, как флотоводец ворвался в ее дом в Вавилоне.
Иола бросилась к нему, затем остановилась. Несколько секунд они стояли неподвижно. Иола пыталась что-то произнести, но словно утратила дар речи.
Наконец Неарх и Иола заключили друг друга в объятия.
Они смотрели друг на друга, смеясь и плача, ощупывая руки, плечи и лица, как будто желая убедиться, что они состоят из плоти и крови.
«Вот это любовь!» – думала Таида. Любовь,
Неарх снова и снова повторял ее имя:
«Иола… Иола…»
«Мой Неарх!.. – откликнулась она. – Я думала о тебе каждый день… Я ждала тебя каждую ночь…»
«Со мной в море столько произошло…»
«Здесь тоже происходило немало…»
«Нам нужно так много рассказать друг другу».
Эти двое не видели никого, кроме друг друга. Таида стояла в стороне и смотрела на них.
Таида вспомнила последнюю ночь, проведенную с Александрам по дороге из Вавилона в Сузы. Нет, это не была любовь. Это было преклонение перед силой, исходящей от Александра и подчиняющей всех, кто встречался ему на пути.
А Птолемей? Да, она по-своему дорожит Птолемеем, но что-то постоянно настораживало ее в его чувствах. Она невольно подумала, что в ненависти Птолемей может быть так же неистов, как в любви, и, вспоминая, как горячо он обнимал ее, она представляла его с такой же страстью отвергающего ее.
Снегопад все усиливался и усиливался.
Сейчас Таида желала им победы. Ведь цель, к которой она стремилась, была совсем близко и зависела от мужества людей, которые были ей дороги.
По-прежнему, в отличие от Александра, который считал персов людьми воспитанными и культурными, Таида видела в них кровожадных, жестоких варваров. И Александр по дороге в Сузы убедился в этом, встретив искалеченных греков, попавших к персам в плен. Среди калек много было ослепленных, без рук, без ног…
Воспоминание об этой встрече заставило гетеру уже в который раз содрогнуться, и желание отомстить персам как можно скорее овладело всем ее существом.
Под завывание пурги Таида задремала. И вдруг услышала громкий голос Лисиппа:
– Победа!.. Дорога на Персеполь свободна.
Гетеры одновременно выпрыгнули из повозки и оказались в крепких объятиях скульптора.
Ранним утром Александр с армией спустился в цветущую равнину Марв-и-Дешт.
В сиянии восходящего солнца перед македонцами открылась укрепленная двойным кольцом стен скальная терраса, на которой возвышался город, затмивший своим великолепием все, что царь до этого видел, – и Вавилон, и Сузы, и даже Афины, которые Александр однажды посетил.
Таида скакала верхом на лошади рядом с Птолемеем, Лисиппом и Иолой. Они одновременно остановились и замерли от открывшегося перед ними великолепия. Величественные сооружения, яркий блеск красок, уходящие в небо колонны возвышались перед ними.
Ворота Персеполя были широко открыты.
Сатрап Тиридат, сдавший Александру город, подобострастно сообщил:
– Сатрап Ариобарзан с несколькими сотнями всадников хотел прорваться в город, но мы закрыли перед ним ворота. Разумнее иметь дело с победителем, чем с побежденными.