Загадка Александра Македонского
Шрифт:
– Мы уже не раз доказывали это в битвах, рискуя жизнью, – напомнил Клит.
– Старинный персидский ритуал будет похож на богохульство, если ему последуют македоняне, – Каллисфен с трудом сдерживал возмущение. – Я не могу превратиться в варвара, даже если об этом просит царь.
– Клянусь непобедимым Зевсом, у восточных народов есть чему поучиться, – не сдавался Гефестион.
С щемящей душу грустью Клит произнес:
– Земные поклоны, например… Да, кстати, персидское одеяние тебе к лицу!
Гефестион
– Если для осуществления великой цели нужно стукнуть лбом у подножия трона, я исполню это гимнастическое упражнение.
Взяв за руку Каллисфена, Клит вместе с ним удалился вглубь зала.
Гефестион проводил их тревожным взглядом и подумал:
«Хватит ли у Александра сил подчинить своей воле друзей?»
Верный своему царю-другу, Гефестион внимательно прислушивался к настроению в зале. Многие македонцы роптали, перешептываясь между собой:
– Сегодня он хочет заставить и свободных эллинов кланяться в землю…
– И это наш царь, сын доблестного Филиппа…
– Его тщеславие переступает все границы дозволенного!..
Большой зал пиршества был освещен множеством светильников. Длинный стол стоял посреди зала, представляя сказочно-великолепное зрелище, поражая богатством покрывавшей его посуды и разнообразием изысканных персидских яств.
Старший стольник при помощи нескольких благородных жезлоносцев указывал гостям их места за пиршественным столом.
Когда все уселись, трубные звуки возвестили приближение царя.
Окруженный почетными стражниками, чьи длинные копья были украшены золотыми и серебряными яблоками, в зал вошел Александр в пурпурных, расшитых золотом персидских одеждах, на голове – высокая тиара.
Македонцы поднялись со своих мест и приветствовали своего владыку громовым, непрестанно возобновлявшимся кликом: «Победа Александру Великому!»
Пурпурный ковер был постлан по направлению к царскому трону.
Александр с истинно царским достоинством поднялся по ступеням, сел на золотой трон.
Персидские вельможи, подойдя к ступеням, упали ниц перед царем.
Все чего-то ждали. Старший стольник внес в залу прекрасную золотую чашу персидской работы, наполненную до краев вином, и передал ее в руки Александру.
Царь отпил из чаши и протянул ее Гефестиону, чье ложе, было справа от него. Гефестион отпил вино, передал чашу старшему стольнику и поднялся со своего ложа. Подойдя к Александру, он пал перед ним ниц, затем поднялся на ноги и подошел к царю. Александр обнял его за плечи и расцеловал. Они с благодарностью улыбнулись друг другу. Когда Гефестион вернулся на свое ложе, стольник отнес чашу Птолемею. После восточного приветствия царь подарил другу поцелуй.
Вскоре чаша пошла по кругу.
Некоторые сидели, хмуро
Неожиданно Александр, обладающий чутким слухом, уловил слова:
– Сильнее, сильнее бей головой о землю!
Лицо Александра вспыхнуло от гнева, в бешенстве он крикнул:
– Значит, я, царь, кажусь тебе достойным насмешки?
Македонский военачальник с достоинством ответил:
– Ни царь не достоин насмешки, ни я унижения!
В последнее время Александр не терпел возражений. Приказав стражникам поставить вельможу на колени, он, посмотрев сверху на коленопреклоненного, хмуро произнес:
– Так ты выглядишь умнее!
Затем отрывисто приказал:
– Взять под стражу!
Стражники увели военачальника.
Вскоре дошла очередь до Каллисфена. Философ отпил из чаши и тут же приблизился к Александру.
Гефестион взглядом предупредил царя о неповиновении его приказу. Тот промолчал и отвернулся, не удостоив строптивца поцелуем.
Один из царских угодников крикнул:
– Правильно, царь! Каллисфен не достоин твоего поцелуя. Он не падал ниц перед сыном самого Зевса!
Каллисфен, гордо вскинув голову, отошел от царя и удалился из зала, не проронив ни слова.
Быстрый взгляд Гефестиона отметил, что некоторым гетайрам поведение Каллисфена пришлось по душе.
Несколько македонян послушно пали ниц, словно ничего не произошло, и получили от царя поцелуи. Но настроение Александра уже было испорчено.
Зазвучали восточные инструменты. Под знойную мелодию в зал, грациозно двигаясь, вошли юные танцовщицы из нового царского гарема.
Плавно извиваясь в танце, они подползли к победителю и распростерлись перед ним ниц.
Необычайная грация их движений околдовала Александра. Он обратился к друзьям, возлежащим недалеко от него на ложах за пиршественным столом:
– Я, Александр, сын Зевса-Амона, говорю всем: не лучше ли соединить все народы в один? Иметь общую одежду и трапезы, браки и обычаи? Почему бы македонцам не смешать свою кровь с персами? И кровным родством новых поколений не закрепить наши победы? И тогда эллинским считать доблестное, а варварским дурное…
Взгляд Гефестиона стал тревожным. Он с опаской взглянул на Клита. Лицо его было сумрачным.
Птолемей вспомнил Таиду. Он был уверен, что свободолюбивая афинянка никогда не одобрила бы ни его поведения, ни поведения Александра.
Александр благосклонно поглядывал на македонских военачальников, облаченных в персидские одежды. Таких было немного.
– Неужто персидское платье так уж тебе не по нутру? – обратился царь к Клиту.
Тот промолчал.
Начался пир. Александр был возбужден, много пил и смеялся, но не был весел.
Один из пирующих приподнялся на своем ложе и чуть не упал, запутавшись в длинных персидских одеждах.