Загадка да Винчи, или В начале было тело

Д'Агата Джузеппе

«За прошедшие тринадцать лет мы имели дело с двадцатью шестью случаями рака пищевода, из них: 10 — в нижней части, 8 — в средней, 6 — в верхней и 2 случая с неопределенной локализацией. Были проведены следующие хирургические операции: 22 гастростомии и 4 частичных резекции желудка и пищевода. Среди больных преобладали мужчины (в соотношении 5,5 к 1). Средний возраст 60–70 лет. Никто из пациентов не прожил после операции больше 3 лет, что совпадало с нашими прогнозами, так как все вышеописанные случаи были крайне тяжелыми».

Никто.

Их

души в рай впусти, о Боже,А не тела их — бренный прах.Ведь даже дамы и вельможи,Что в бархате, парче, шелках,На самых лакомых харчахБез горя и заботы жили, —И те должны, истлев в гробах,Преобразиться в кучу гнили.

"Для пропаганды культуры рака этот «шедевр» можно было бы печатать по частям в литературном журнале как роман, даже с цветными иллюстрациями", — заключает Фьори, надевая пальто и прохаживаясь по кабинету в поисках зонта.

Только когда человечество по-настоящему повзрослеет и станет внутренне свободным, люди поймут, что с этой Болезнью нужно не бороться, а сотрудничать. Может быть, мы снова обретем счастье, которое потеряли, когда нас изгнали из рая, и станем бессмертными.

Можно мне взять почитать эту брошюру?

Чтобы хотя бы отчасти скрыть свою заинтересованность, я говорю, что в ней хорошие иллюстрации — зарисовки опухолей очень экспрессивны.

После обеда в институте почти безлюдно. Сегодня из-за дождя раньше зажгли фонари на улицах.

Большие раковые опухоли, заспиртованные в стеклянных банках. Они похожи на фантастические, невиданные овощи. Банки стоят на стеллажах в одной из анатомических лабораторий с обычным мраморным столом. Я держу там мой альбом, мольберт, мелки и уголь, наборы красок — масляных, темперы.

Директор института вместе с Фьори уже пару лет работают над новым анатомическим атласом, и мне было поручено сделать к нему иллюстрации, зарисовать вскрытия карандашом и в цвете. Изо дня в день я подбираю оттенки для разных групп мышц. По их просьбе я ищу тон, который бы находился между цветом настоящего живого мускула, цветом бифштекса, и искусственным цветом, который часто бывает у плоти в книжных иллюстрациях. Я исследую опыт старых мастеров, но учитываю при этом ограниченные возможности современной полиграфии.

А в это время молодой ассистент, которому поручено заниматься статистическими данными, с величайшей аккуратностью взвешивает отдельные органы, бесконечно двигая взад и вперед бегунок на шкале граммов. Он громко проговаривает вес, одновременно записывая его в листок.

Сердце 293 г

Правое легкое 412 г

Левое легкое 381 г

Печень 1580 г

Правая почка 276 г

Левая почка 283 г

Селезенка 149 г

Мозг 1352 г

Все

это — неизвестно кому принадлежавшие части тела, но, когда он выкладывает на весы пару яичек, я знаю — они принадлежали мужчине.

II

Сперва я вовсе не собирался в Бурж, потому что мне сказали, что это бедный город, в котором живут одни только земледельцы и пастухи, и мое первое впечатление от него это подтверждало.

А.: Но, учитель, ведь вы въехали в город ночью?

Именно так. Вдоль главной улицы стояли лачуги, убогие строения, построенные лишь для того, чтобы у людей над головой была крыша.

Идеальному городу подобает состоять из красивых, подлинно архитектурных построек, в том числе и для бедняков.

В.: Но в таком случае кто будет за них платить?

С.: Правитель, если он не хочет, чтобы его считали нищим. В идеальном городе должен быть очень богатый правитель.

К слову, я рассчитываю получить завтра от твоего отца пять скудо за прошлый месяц. Мне нужно расплатиться с моими поставщиками. Сами знаете этих торговцев: что ни день — они все заносчивей и претензий у них все больше. Однако оставим это. Покажи мне, как ты переделал эту голову.

Она изящная, но ненастоящая. Это подделка: нет ни черепа, ни мышц. Ты налепил толстый слой краски, но в нем нет и намека на то, что определяет форму. Рано или поздно я все-таки заставлю вас усвоить основы анатомии. Но вернемся в Бурж. Мне также рассказали, что там есть одно значительное сооружение — собор в северном стиле, богато украшенный витражами. Всем известно, что священники хорошо устраиваются не только на небесах, но и в этом мире, хотя и презирают его. Я решил, что пойду посмотреть собор на следующий день, когда можно будет хоть что-то разглядеть.

Я ехал и размышлял о том, что земля и камни в этой местности не годятся для строительства. Я представлял, как изменился бы облик города, если бы в этих краях стали применять технику наших флорентийских каменщиков. Фирмино прервал мои мысли, вопросом:

Как у тебя с деньгами?

Он попал в точку. После покупки осла у меня оставалось средств ровно на обратный путь во Флоренцию. У меня были благородные намерения вернуть долг, который позволил мне совершить это путешествие. Я даже придумал уже, как раздобуду нужную сумму, хотя знал, что в конечном счете, как это не раз бывало, долг заплатит мой отчим, у которого денег всегда хватает. Вам тоже стоит воспитать так своих родителей — и вы не будете знать горя.

Мы пробирались через сеть узких и темных переулков, в которых дюжина копыт наших ослов гремела, как если бы шел целый полк.

Синьор Франсуа Вийон, лицо которого мне пока не представилось возможности увидеть (я с нетерпением ждал, когда мне выпадет такой случай), с большим трудом держался в седле, его раскачивало из стороны в сторону, он каждую секунду мог упасть. Но к счастью, его осел шел хотя и быстро, но ровно.

Фирмино глаз с него не спускал. Он ехал уверенно и к тому же, судя по всему, ориентировался в этом городе.