Загадка доктора Хауса человека и сериала
Шрифт:
Пожалуй, самый драматичный и занятный по изобретательности момент мы наблюдаем тогда, когда Хаус отказывается подчиниться приказу Кадди в серии «В безопасности» (2–16). В ней Хаус использует свой обычный метод проб и ошибок, постепенно сокращая список возможных причин заболевания, однако состояние девушки ухудшается настолько, что Кадди снова вынуждена вмешаться. Она настаивает на внутрисердечной дефибрилляции, чтобы поддержать работу сердца. А Хаус утверждает, что в действительности девочка погибает от клеща, хотя она была осмотрена и на ее теле ничего обнаружено не было. На этот раз Кадди не позволяет Хаусу подходить к девушке и отстраняет его от лечения, буквально отталкивая от каталки с больной со словами: «Все, охота за волшебным клещом закончилась.
Уилсон, видя как мается отстраненный от лечения Хаус, предлагает Кадди перевести девушку в палату интенсивной терапии для более серьезного лечения, которое не может быть оказано в отделении экстренной помощи Конечно, это уловка: когда Форман закатывает каталку в лифт, туда же заходит Хаус, преграждая тростью доступ всей свите врачей и родителей. Кадди приказывает Хаусу выйти из лифта. Тот не подчиняется, тогда она поручает заботу о девушке Форману. Но как только двери лифта закрываются, Хаус нажимает кнопку экстренной остановки, меняясь ролями с Кадди: теперь она не имеет доступа к больной. В мире Хауса плутовство всегда побеждает власть.
Конечно, Кадди быстро понимает, что остановка лифта вызвана не поломкой. Поскольку состояние больной ухудшается и сердце вот-вот остановится, Форман упрекает Хауса за упрямство: «Мы ее украли, а теперь ты хочешь ее убить?! Мы осмотрели каждый сантиметр ее тела. Это конец».
В тот момент, когда Форман отпускает кнопку экстренной остановки, Хаус трясет девушку, спрашивая, имела ли она сношения с молодым человеком перед тем, как попала в больницу. Девушка кивает и теряет сознание, Форман в ужасе. Тогда Хаус начинает что-то искать в волосах на ее лобке. Лифт со звоном останавливается, двери открываются, демонстрируя происходящее родителям девушки, Уилсону и Кадди. Думая, что Хаус занимается растлением дочери, разъяренный отец отталкивает его, но мы видим, что у того что-то зажато в руке. Это клещ, то самое существо, которое по его предсказанию, явилось причиной заболевания. Ему не верили, но клещ у него в руке, отвергать доказательство бессмысленно. Хаус заявляет: «Вот это было ужасно. Введите ей порэпинефрин, сердце вернется в норму. Завтра она будет полностью здорова».
Так оно и вышло. Потому что часто единственный способ спасти больного — это уловки и хитрости Хауса и его желание утвердить свое главенство на любом уровне. Когда Кадди забирает у него больных, она знает, что может произойти непоправимое.
Однако иногда необходимость следовать правилам приводит Хауса и Кадди к более серьезным конфликтам. Когда Форман заболевает чем-то, что кажется неизлечимой болезнью, которая, помимо этого, еще и заразна, Кадди требует, чтобы его поместили в изолятор и поставили в известность Центр контроля заболеваний. Ее действия означали гибель Формана, что она и Хаус прекрасно понимали. «Ты убиваешь Формана из-за какого-то может быть», — обвиняет ее Хаус. Он добивается встречи Кадди с отцом Формана, он увещевает ее провести биопсию в больнице, а не ждать решения Центра. Но Кадди не поддается даже тогда, когда Хаус говорит: «Не надо винить правила. И не вешай все на политику и протокол». Ответ Кадди отцу Формана дипломатичен и по-административному тверд:
«Я хорошо понимаю, что на карту поставлена жизнь вашего сына, точно так же я понимаю, что мое решение покажется трагическим вашей семье и друзьям. Чтобы понять это, мне их присутствие не нужно. У вашего сына неизвестное инфекционное смертельное заболевание. Если мы не остановим распространение этого заболевания, могут пострадать другие люди. И этим людям я тоже сочувствую, но их присутствие здесь тоже не нужно.
(«Эйфория, часть 2», 2–21.)
Кадди нелегко соблюдать правила такой ценой. Этот эпизод доказывает, что если Хаус готов на всякие ухищрения, чтобы получить ответ на вопрос, Кадди также способна проявить административный
ФОРМАН: Что ты здесь делаешь?
КАДДИ: Ты мой друг. И я должна быть здесь.
ФОРМАН: Мне жаль, что Хаус пытался использовать моего отца, чтобы манипулировать тобой. У тебя есть свое определенное мнение, и ты не станешь менять его только потому, что поговорила с отцом. Но я не прощу тебя за то, что ты пришла и спросила, как я себя чувствую.
КАДДИ: Знаешь ли, у меня не было выбора.
ФОРМАН: О нет, выбор был!
КАДДИ: И наказание за нарушение правил?
ФОРМАН: Неужели смертный приговор? Сомневаюсь. Откровенно, меня бы устроило, если бы тебя оштрафовали, отстранили от работы, дали пару лет тюрьмы, если бы это спасло мою жизнь!
Даже не осознавая того, Форман (который, по иронии, не может оценить отчаянную тактику Хауса) говорит Кадди, что ей следовало бы взять что-то от Хауса, пренебречь угрозой наказания для спасения жизни, что она приносит в жертву его жизнь ради неких абстрактных правил, распоряжений и финансового благополучия. Тем не менее Кадди стоит на своем, и в то время как Хаус изыскивает способ в очередной раз обойти правила, чтобы спасти положение, Кадди, как следует из этой серии, действительно готова принести жертву, когда это необходимо, но ради больницы, а не ради больного.
Такие конфликты придают сериалу неповторимую серьезность, но именно колкости Хауса и Кадди в отношении друг друга в ходе их «поликлинической» войны открывают дверь для юмора, который является вторым уровнем их шатких отношений и который оказывается важной составляющей успеха этого сериала. То, что Кадди — женщина, а Хаус — мужчина, дает дополнительную возможность для такого общения, которое было бы невозможно между двумя мужчинами — закоренелыми антагонистами. Обсуждая с Уилсоном медицинские головоломки, Хаус замечает Кадди, которая проходит в пределах слышимости, и громко говорит Уилсону:
ХАУС: И на ней, можешь себе представить, потрясающая теннисная юбочка и футболка в обтяжку. Мне чуть дурно не стало. [Делает вид, что только что заметим Кадди]. Черт, я тебя не заметил. Странно.
КАДДИ: Ну, и как твоя проститутка?
ХАУС: Ах, как любезно, что ты спрашиваешь. Занятная история. Она хотела стать администратором больницы, но как представила, что ей придется трахаться с такими же, передумала.
Колкости, которыми обмениваются стороны в ходе «поликлинической» войны, бывают непристойными, изобретательными и дико смешными. Войдя в помещение поликлиники, заполненное пациентами, Кадди начинает отчитывать Хауса за то, что тот на полчаса опоздал на работу. Не вступая с ней в дискуссию, Хаус обращается к присутствующим:
«Привет, болезные! В интересах экономии времени и чтобы не тратить его на пустую болтовню потом, сообщаю, что я — доктор Грегори Хаус. Я единственный врач в этой поликлинике, работающий не по своей воле. Но не волнуйтесь, потому что с большинством ваших проблем может справиться и мартышка, дав вам бутылку мотрина. Кстати, если будете особенно докучать, увидите, как я принимаю это. Это викодин. Нет, я не участвую в программе помощи больным, страдающим от боли… Но кто знает? Возможно, я ошибаюсь. Может, я слишком накачался, чтобы ясно выражаться. Итак, кто ко мне?
(«Бритва Оккама», 1–3).