Загадка фарфоровой балерины

Тюрина Елена Александровна

– Нет, у Лехи такого не бывает. Он у нас романтик и поклонник здорового образа жизни. Там скорее что-то вроде салона только для своих. Приходят потрепаться об искусстве, послушать кого-нибудь из местных исполнителей.

– Почему ночью?

– Так ведь днем все учатся или работают.

– А соседи не против таких сборищ?

– Там частный дом. Ну и они почти не шумят.

Природная осторожность подсказывала, что ехать непонятно куда с малознакомым парнем – не самая хорошая идея. Но деваться было некуда, и Настя согласилась. Кроме того, ей было интересно

поглядеть на развлечения советской молодежи.

Девушка представляла себе шумную толпу в пропитанном запахом курева неубранном помещении. Но надо отдать должное другу Артема – он, кажется, на самом деле был интеллигентным человеком. В доме царил относительный порядок, и собралось всего пятнадцать-двадцать гостей. Никто не курил. Точнее, не курили внутри, а выходили подымить на улицу. Пили пиво или чай. Настя выбрала последнее. Как раз и сонливость прогонит.

Их встретил чрезвычайно подвижный и живой парень, постоянно жестикулирующий и явно очень дружелюбный. Выглядел он немного неопрятно, но это его не портило.

– Привет, – он обнял Мартовицкого.

– Привет, Леха, кто у тебя сегодня?

– Очень приятный и позитивный человечек, Ник. Играет на гитаре, поет… Голос просто бесподобный, репертуар многообразный. Будет приятно послушать, и, думаю, не только мне! С Аленкой у них классный дуэт получился.

В прихожей оказалось большое количество обуви. В основном кеды всех цветов и размеров. Стены в коридоре были исписаны и разрисованы самими посетителями – автографы, стихи, пожелания, начертанные чаще всего коряво, но почти без ошибок. Видимо, у Алексея были очень демократичные родители.

Как только они вошли, длинноволосый парень и миниатюрная девчонка с короткой стрижкой, едва достававшая макушкой ему до плеча, подошли к стульям. Юноша взял гитару.

Исполняли в основном песни из кинофильмов, перепевали Высоцкого, Боярского, и других популярных певцов. Практически все собравшиеся подпевали. Кто попроворней и понаглее – заняли диван и кресла, остальные расположились, где придется – на полу, на подоконниках.

Настя сидела в кресле, стоявшем довольно далеко от импровизированной сцены – в самом углу большой гостиной. Это место ей выбил Артем. Но сам он почти не подходил к ней. Мартовицкий постоянно находился в обществе либо хозяина дома, либо кого-то из ребят.

На стандартный квартирник все это мало походило. Скорее на дружеские посиделки с игрой на гитаре и хорошими песнями.

Звучало исполняемое всеобщим хором «Пока-пока-покачивая перьями на шляпах…». Заслушавшись, Настя вздрогнула, когда ее окликнул Леша.

– Скучаешь? – он по-свойски плюхнулся на подлокотник кресла, в котором она расположилась.

– Нет, очень интересно. А ты давно собираешь квартирники? – приходилось говорить достаточно громко.

– Несколько лет уже. Это вышло случайно. Был концерт Цоя, и на нем собрались все мои друзья. А потом мы как-то плавно перекочевали ко мне и продолжили. С тех пор собираемся иногда или просто хорошо провести время, попеть песни, или же к какой-нибудь значимой дате. Обычно в гости ко мне приходят ребята из наших местных

групп и друзья, которые просто умеют и любят петь и играть. У нас даже традиции появились! Пить чай и сок, иногда пиво. А еще есть плов с рыбой. Пробовала такой? Это рис с рыбными консервами. Очень вкусно!

Настя отвернулась, чтобы он не заметил, как она брезгливо поморщилась.

– И Артем такое ест? – спросила девушка, переборов себя.

– Не, он же танцор. Он вообще ничего не ест, – захохотал Леша.

Анастасия решила, что этот парень не очень-то похож на ЗОЖника. Плов с консервами в ее понимании вовсе не являлся примером здоровой пищи. Как, впрочем, и пиво.

– Квартирники у Лешки – это удивительная вещь! – присоединилась к их болтовне одна из гостей, девушка по имени Алиса. – Здесь ты оказываешься не просто рядом с музыкантами, а буквально вместе с ними творишь музыку, даже если петь и играть не умеешь. И все же у нас в городе квартирники – редкость. Вот в Москве, Ленинграде это действительно круто! Масштабно!

Она рассказала, что обычно их встречи проходят вечером пятницы или субботы. Нередко действо затягивается до утра и переходит в предрассветное чаепитие.

– Сонные лица друзей, хорошее настроение, гитара и кружка горячего чая – разве можно отказаться от такого уюта и теплой дружеской атмосферы? – улыбнулась девушка.

Анастасия подумала, что у Мартовицкого оказались на удивление приятные знакомые.

Песни чередовались с дружескими беседами, обсуждением чьего-нибудь творчества, перекурами.

– О, Тема! – воскликнул какой-то парень в черной косухе.

Настя его не видела среди гостей. Наверное, только пришел.

Незнакомец направился к Артему, по пути здороваясь со всеми, пожимая протянутые руки.

– Так ты мне, значит, проспорил желание! Кто говорил, что ноги его здесь больше не будет?

Мартовицкий смотрел на вновь прибывшего с неприязнью. Хотя на рукопожатие ответил.

– Ладно, проспорил. И что дальше? – спокойно спросил он.

– Как что? Танцуй!

Все наперебой закричали, поддерживая наглеца:

– Танцуй, Тема, танцуй!

В глазах Артема промелькнула растерянность. Но затем он взял себя в руки и решительно направился к Насте.

– Пойдем, поможешь.

Она отшатнулась. От испуга перехватило дыхание.

– Я? Я не смогу!

Но он уже тянул ее за собой.

Середину зала освобождали от подушек и стульев. Место получилось вполне просторное. И потолки в старом доме оказались высокие. Настя заметила, как Мартовицкий посмотрел вверх, оценивая риски.

Сердце панически колотилось. А рука была крепко зажата в ладони Артема – никакой надежды избежать позора. Танцевать перед настоящей публикой было очень страшно. Особенно когда не умеешь этого делать.

– Быстро покажем отрывок из… Из чего? Может, из «Щелкунчика»? Или из «Лебединого озера»? – парень словно говорил сам с собой.

– Я не помню ничего, – пыталась все же вывернуться из его захвата Анастасия.

– Да? – он перевел на нее глаза. – Ладно. Покрутишься немного, и я тебя подброшу.