Загадка фарфоровой балерины
Шрифт:
Страх, что ее исключат, оказался сильнее боли. Поэтому во время экзерсиса Настя, подражая другим девочкам, старалась держаться бодро. Пока в зале не появился Мартовицкий. Одет он был не в спортивную форму, а в джинсы и рубашку. Ничего себе! Настя знала, что джинсы в те годы не каждый мог себе позволить.
Артем держался по-хозяйски. Вальяжно кивнул Ваве, словно был с ней на равных. Став у двери, молодой человек наблюдал за классом.
Настя, и так с трудом превозмогавшая крепатуру, вспомнила о его оскорбительной реплике в свою сторону. Настроение мигом рухнуло ниже плинтуса. Ей стало казаться, что
Присутствие этого парня совершенно вывело девушку из равновесия. Его внимательный взгляд вызывал волнение, из-за которого Настя стала ошибаться и спешить. В какой-то момент она вдруг оступилась и подвернула ногу.
Резкая боль заставила опуститься на пол. Анастасия едва не вскрикнула, но сдержалась, издав лишь короткое «ай». Все остались на своих местах. Кроме Валентины и, почему-то, Тани. Хореограф принялась расспрашивать о самочувствии, а Гальская присела рядом, взяла Настину лодыжку и умело ощупала. Тонкие пальцы с удивительной силой и осторожностью касались поврежденной ноги.
– Так больно? – нахмурившись, Таня посмотрела Насте в лицо.
– Уже не очень, – прошептала та.
Татьяна повернулась к Ваве.
– Ни перелома, ни вывиха. По-моему, просто небольшое растяжение. Плохо разогрела мышцы.
Та сосредоточенно покачала головой.
– Зафиксируешь эластичным бинтом. Таня покажет как. И, в принципе, можешь продолжать класс, если в состоянии терпеть.
Настя осторожно поднялась на ноги. Скользнула взглядом по равнодушным лицам присутствующих, споткнулась о мерзкую улыбку Мартовицкого и тут же испуганно отвернулась. Вся вчерашняя уверенность в себе куда-то испарилась. Но сквозь пульсирующую боль в ноге, отчаяние и застилавшие взор слезы пробивалась мысль о том, что Таня была единственной, кто проявил к ней сочувствие. Не набивающаяся в подружки Тома, не прикидывающая добренькой Катька, и даже не педагог, которой было важнее, чтобы она продолжала заниматься. Благодарность и уважение к Татьяне отозвались теплотой в груди.
– Да, Артем, что ты хотел? – Вава уже, кажется, позабыла о пострадавшей воспитаннице и направилась к Мартовицкому.
Значит, он пришел к ней по какому-то делу! Настя облегченно выдохнула. Конечно, не мог же он явиться, только чтобы посмеяться над ней, но именно этим она сначала объяснила себе его появление.
Артем и Валентина Валерьевна вышли за дверь, о чем-то коротко переговорили, и Вава вернулась одна. Похлопала в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание.
– Девочки, у меня для вас объявление. Как вы знаете, уже некоторое время мы репетируем отрывок из балета «Гаянэ». Так вот только что мне сообщили, что наш режиссер решил ставить балет полностью и отныне у каждой из вас есть шанс в него попасть.
Балерины возбужденно защебетали, кто-то радостно пискнул и зашушукался. Настя невольно оглянулась на стоявшую у станка Татьяну. Та оставалась невозмутима, словно происходящее ее совершенно не касалось.
После занятий Настя сидела на скамейке в парке и плакала. Сегодня все кардинально изменилось. Ей не везло. Ей было страшно и трудно. Желание оказаться дома, радом с родителями, переполняло.
Когда заметила Тому, смахнула слезы и, шмыгнув носом, попыталась
– Вот это ты сегодня выдала, – девушка уселась рядом, поставив на скамейку свою спортивную сумку. – Я за тебя испугалась.
Настя промолчала. «Заметно, как ты испугалась», – подумала она, вспомнив, что Тома даже не пошевелилась, чтобы помочь.
– На самом деле балет очень травмоопасен. Я уже несколько раз растягивала связки. Но больше всего боюсь за колени. Это для любого артиста балета слабое место. Наша «ахиллесова пята». Колени на себя принимают всю нагрузку. Получишь травму коленного сустава, и все, можно попрощаться с карьерой. А то, что с тобой случилось, – нормально. Не стоит слез. Вначале травм не избежать. После школы балета в училище, а тем более, когда приходишь танцевать в театр, травмы случаются у всех. Потому что еще не достигли профессионального мастерства и в сложных ситуациях не всегда умеем правильно владеть собственным телом. А тут еще и нагрузки возрастают. Так что со всеми бывает.
И все же Тома была не плохой. Пыталась подбодрить, отвлекала разговорами. Она же, наверняка, заметила следы слез на ее лице, но открыто жалеть не стала. Жалость Настю всегда угнетала, как и любого спортсмена.
– Мне разрешили завтра не приходить на класс, – заметила девушка. – Чтобы не перенапрягать ногу.
– Да? Я бы на твоем месте все равно пошла. Будут выбирать массовку для «Гаянэ».
Настя пожала плечами. У нее все равно не было шанса попасть в спектакль. Не будучи профессиональной балериной, оказаться на сцене? Не дай бог!
– А пойдем в краеведческий на выставку? – предложила неожиданно Настя. – Или по магазинам пробежимся.
Девушка решила, что раз уж от назойливого внимания Томы ей не отделаться, то нужно, по крайней мере, использовать это общение себе во благо. Думать и говорить о балете надоело до тошноты. Пока она в прошлом, можно своими глазами увидеть, каким когда-то был ее родной город. Бабушка столько рассказывала про жизнь в СССР! А тут выпал шанс самой все узнать и прочувствовать. Настя в предвкушении подскочила со скамейки. Даже боль в ноге ее не остановит. Одной гулять по городу скучно, а вдвоем точно веселее.
Музей находился недалеко, и от старого центра подняться к нему не составляло труда. День выдался теплый, и разгуливать по улицам после изнуряющего класса оказалось невероятным удовольствием. Даже мороженым решили себя побаловать.
Приветливый персонал музея, интересные экспозиции о природе родного края, его древней истории, народном наследии, о годах Великой Отечественной войны и современности заметно подняли Анастасии настроение. Она уже была несколько раз в этом музее во время учебы в школе. Но, оказывается, в 80-х годах экспозиций было поменьше.
– Ой, и легендарный мамонт на месте! – заметила девушка, остановившись у гигантского скелета.
– Куда ж он денется, – с философским видом бросила Тома.
Ее поход в музей радовал гораздо меньше.
– Я всегда думала, что не люблю музеи, – восторженно заявила Анастасия. – Но оказалось, что люблю.
Здесь как будто остановилось время и ей казалось, что выйдя на улицу, она снова окажется в своем две тысячи девятнадцатом году.
– Мою маму здесь в пионеры принимали, – сообщила Тома, когда они покинули здание.