Загадка Фестского диска и змеепоклонники

Кучиньский Мачей

Между двумя группами сужается пленка клетки — деление совершено. В двух возникших дочерних клетках все начинается сызнова.

Однако со смертью тела гибнут и его хромосомы. Белки, ДНК и РНК разлагаются на элементарные составляющие, все это возвращается в землю, прекращаются жизненные процессы, клеточные образования переходят на низший уровень организованности, деградируют до состояния неживой материи. Зачем же тогда говорить о «божественности» этих смертных, как и человек, хромосом? Ведь они же гибнут колониями в неисчислимом количестве! Дело в том, что гибнут-то не все. Если перед смертью колония созрела настолько, чтобы породить гамету, то есть половую клетку, которая уже дала начало росту другого тела, то именно эта гамета, сперматозоид или яйцеклетка, унесла с собой в дальний полет во времени родственную систему хромосом. Избежав гибели, она будет размножаться дальше.

Коли так, подумал я, то можно ли вообще говорить о смерти хромосом? Если все они

в теле были идентичными копиями, то, выходит, достаточно выжить одной, чтобы, в некотором смысле, продолжали существовать все. Так-то оно так, если б не одно «но»…

Хромосомы в гаметах перед оплодотворением совершают действие, именуемое «кроссинговером».Оно заключается в том, что двадцать три хромосомы матери располагаются параллельно двадцати трем, отцовским, образуя комплементарные пары, несущие гены, ответственные за одинаковые свойства, и обмениваются определенными отрезками, то есть определенными генами. Проще говоря, например, одна хромосома отдает ген черных глаз, а получает взамен ген глаз голубых…

После кроссинговера хромосома, хотя морфологически она мало изменяется, несет уже несколько иное содержимое. До того ген курносого носа в хромосоме шел в паре с геном черных глаз — теперь же рядом с ним будет ген голубых глаз. Подобно тому, если бы человек отдал знание, китайского языка взамен владение арабским: он уже не совсем такой, каким он был до обмена.

За миллиарды эволюционировавших поколений содержимое хромосом полностью изменилось. Одним оно было у праорганизма в море, другим у его потомка — жирафы. Так что с этой точки зрения хромосомы, как собрания генетической информации, изменяются с той же скоростью, с какой вследствие этого эволюционирует организм.

Это, считал я, серьезно нарушает мою тезу об их исключительном положении среди творений природы и указывает скорее на служебную роль как «кэш-памяти», прибегая к компьютерному языку. Если не из-за них и не ради них все это, рассуждал я, то, может, ради генов? Земля — обиталище генов? Не они ли являются тем знакомым миштекам и разыскиваемым мною людом, который населяет планету и тела — эти свои экипажи, свои машины, свои склероции для жизни?

_{Рис. 74. Митотическое (митоз) деление клетки (условно показано только ядро и две хромосомы):}

а) ранняя профаза: каждая хромосома создала свою копию и, соединенная с нею центромерой, выступает как бивалент;

б) профаза; хромосомы сокращаются и утолщаются;

в) метафаза I: появляется ахроматическое веретено, а хромосомы размещаются в экваториальной плоскости;

г) метафаза II: центромеры разъединяются;

д) анафаза: дочерние хромосомы отходят к Противоположным полюсам, оттягиваемые волокнами веретена;

е) тело-фаза: хромосомы полностью разделились, образуются новые ядра;

ж) ранняя интерфаза: деление клетки закончено, хромосомы вытягиваются и готовятся к созданию своих копий перед новым делением

_{Рис. 75. Схема кроссинговера, происходящего при мейотическом (мейоз) делении половой клетки:}

а) бивалентные гомологичные отцовские и материнские хромосомы, «ответственные «за одни и те же свойства, встают параллельно друг другу;

б) два плеча перекрещиваются;

в) каждое из перекрещенных плеч отделяется от своей хромосомы и соединяется с гомологичной хромосомой, перенося в нее свое генное содержание

Но пока я вынужден был отложить этот вопрос. А вернулся к нему, к своим ночным размышлениям под кактусами уже спустя какое-то время, когда, возобновив попытки прочесть символы в кодексе Нутталь, обратил внимание на 36-ю страницу. Мне показалось, что она развивает именно эту тему. А понять ее мне помог

МИФ О РОЖДЕНИИ ЧЕЛОВЕКА,

как излагала «Легенда о Солнцах», вскоре после завоевания Мексики записанная испанцами, которую я перевел, сохранив шероховатости испанского стиля и, как и он, не избегая повторяющихся выражений *.

* В переводе М. Кучиньского имеется ряд несущественных отклонений от испанского текста, приведенного в цитируемом источнике. Я сохранил в основном текст Кучиньского, сделав лишь небольшие поправки.

«Посовещались боги, говорят:

— Кто будет населять? Затвердело Небо и затвердела Госпожа Земля? Кто же будет жить на ней, о боги?

Отправился Кецалъкоатлъ в Страну Мертвых, прибыл к Господину

и Госпоже Страны Мертвых и сказал:

— Прибыл я за драгоценными костями, которые ты стережешь.

А тот спросил:

— Что ты намерен делать, Кецалькоатль? Тот ответил ему:

— Боги попробуют 'сделать из них тех, кто населит Землю. Тогда сказал Господин Страны Мертвых:

— Пришел ты в добрый час. Сыграй намоейраковине и обнеси ее четырежды вокруг моего трона из изумрудов.

Но у его раковины не было отверстий для пальцев. Кликнул Кецалькоатль червей, чтобы сделали они отверстия, и тут же вошли туда шершни и пчелы ночные.

Услышал это Господин Страны Мертвых и второй раз сказал:

— Ну хорошо, бери кости.

И сказал он мертвым, своим подданным:

— Боже, идите сказать ему, что он должен их сюда вернуть. Но Кецалькоатль ответил:

— Нет, я забираю их навсегда. — И сказал своему двойнику: — Иди скажи им, что я их унесу.

И тот побежал, крича:

— Приду их оставить!

Поднялся Кецалькоатль, тут же, как только собрал драгоценные кости, отдельно кости мужчины и кости женщины. Взял он их, сделал из них вязанку и унес ее.

Снова сказал Господин Страны Мертвых своим подданным:

— Боже, и верно забрал Кецалькоатль драгоценные кости. О, Боже! Идите выкопать яму.

Пошли они, сделали это, и упал он на дно, ударился, а испугали его перепелки. Упал как мертвый, и рассыпал на дне драгоценные кости, и перепелки начали их клевать.

Понемногу пришел в себя Кецалькоатль, заплакал и сказал своему двойнику:

— Что же будет, двойник мой? А тот ответил:

— Что может быть? Ничего не получилось — пусть будет, что вышло.

Собрал он кости и сделал вязанку, которую тут же отнес в Тамоанчан. Сразу же, как только он ее принес, размолола их Квиацтли… и потом бросила в драгоценный сосуд. Оросил их Кецалькоатль кровью из члена мужского, и сразу оке начали каяться все боги… потом сказали:

— Родились подданные богов».

Хотя в легенде не сказано, как кости были превращены в людей, я легко догадался сам. Не зря же они оказались в «драгоценном сосуде!» Это, как я уже говорил, знал в те времена любой мексиканец. Не случайно же у них записано: «Наш Господин оказал милость… положил в нее драгоценный камень и богатые перья, из-за чего она уже беременна…»

Таким образом, оставалось решить, что представляют собою кости из этого мифа. Мне было ясно, что их следует понимать не как разбросанные в могилах распавшиеся скелеты, останки умерших мужчины и женщины, но как контур,» канву для ткани», «внутренние леса», «арматуру конструкции», которая заполняется живым содержанием. При таком понимании кости вполне могут быть хромосомами, несущими в себе «генетический скелет» человека. Так я и решил их понимать. В свою очередь, это потребовало принятия особой концепции Миктлана — Страны Мертвых, — совершенно отличного понятия загробного мира, выработанного европейской культурой, куда люди уходят после смерти и откуда нет возврата. У меня уже имелись некоторые указания на то, что Миктлан отнюдь не такая вот туманная равнина со слоняющимися по ней душами, но разобраться в этом я решил потом. Сейчас мне достаточно было отметить, что кости, вынесенные Кецалькоатлем, исходили из сферы, близкой к мертвой материи. Именно благодаря содержащимся в них генам, биохимическим «рецептам», простые химические соединения, мертвые составляющие, включаются в живые процессы.

А ежели речь идет о хромосомах, то, надеялся я, какой-нибудь рисунок из мексиканской иконографии должен подтверждать эту мою тезу. Может, найду, мечтал я, изображение той вязанки, того пучка, который был вынесен из Миктлана, чтобы стать человеком?

Первым знаком, что я на верном пути, стало изображение Кецалькоатля, которое я отыскал в Бурбонском кодексе. Здесь в маске Эекатля — как творец одухотворенных людей. В его богатом головном уборе я обнаружил берцовую кость, одну — о, как я надеялся! — из тех, которые он вынес из Миктлана. Эта кость — я глазом своим не верил — превращалась в ленту драгоценного камня, а камень, изумруд, распускался зеленым цветком…