Загадка гибели шхуны «Святая Анна». По следам пропавшей экспедиции
Шрифт:
Конрад шел один. Когда я подошел к нему, то он не мог сдержаться и заплакал. Нечего было и расспрашивать, я понял, что он никого не нашел и не видел следов. До самого мыса Гранта дойти он не мог, так как там был наносный лед, но мыс был виден хорошо в бинокль: можно было рассмотреть каждый камень. Александр стрелял, кричал и даже переночевал в виду мыса.
Но мы все еще не теряли надежды. Решили вторично отправиться к мысу уже вдвоем, как только устроим себе помещение для зимовки.
В этом маленьком домике мы не предполагали зимовать, так как, по всей вероятности, в нем будет очень холодно. Надо было привести в порядок большой дом, за что и принялись с утра. Эта работа была немалая. Для очистки дома следовало принимать меры энергичные.
Чугунный камелек, который стоял посредине помещения, был разбит, а потому мы решили здесь сложить небольшую кирпичную печь, которая держала бы больше тепла и в которой одновременно мы могли бы готовить себе пищу. Кирпич, нужный для этой печи, нашелся частью от кузнечного горна, устроенного в нашем «палисаднике», а частью мы собрали его в разных местах около построек. За печником дело не стало. Конрад до поступления на «Св. Анну» работал печником, и, по его словам, был «дошлый» по этой части. Кроме того, нам предстояло починить потолок и крышу. Для этого надо было туда наносить побольше дерна и мха, а за этим материалом дело тоже не стало. Недалеко мы нашли большую кучу мха «ягеля», употребляемого для корма оленей. Должно быть, он был припасен еще Джексоном, который, кажется, делал попытку разводить здесь оленей. Часов в 7 утра мы аккуратно выходили на работу и проводили весь день в большом доме с перерывами только для обеда и чая.
Работая в большом доме, мы нашли под койками более тысячи патронов для «циглеровской» винтовки. Это была ценная для нас находка, так как мы надеялись привести в порядок винтовку, отсутствие которой для нас было чувствительно. Раза три нас уже навещали медведи, но они были осторожны, близко не подпускали, и потому мы не могли ни одного убить из двустволки. Медведи, видя за собой погоню, улепетывали очень быстро к морю, бросались в воду и плыли ко льдам, проносившимся около острова. Там они забирались на одну из льдин и спокойно продолжали свое путешествие.
А между тем нам необходимо было еще до наступления зимы убить нескольких медведей. Во-первых, их свежее мясо никогда не могло быть лишним, хотя бы мы имели достаточно консервов. А во-вторых, наша одежда очень нуждалась в ремонте и пополнении, а медвежьи шкуры не оставляли желать ничего лучшего для этой цели.
Кроме того, нам винтовка нужна была для моржей, мы еще предполагали за ними поохотиться как следует. Мясо и шкуры их для нас далеко не были бы лишними.
Различные обрывки одежды и оленьи шкуры, найденные нами в различных местах, мы аккуратно собирали и сушили их на крыше дома. Этот хлам должен был нам пригодиться тоже для ремонта нашего гардероба. Иглы и нитки мы нашли в доме, а материалом для нашего будущего белья должны были служить несколько парусов от каяков, сохранившихся у нас и сделанных из больших простыней; для той же цели мы собирались употребить одну из наиболее рваных шелковых палаток Циглера.
Исправлением и шитьем одежды и белья мы должны были заняться после нашей поездки на мыс Гранта уже в «новом» доме, когда настанут темные вечера и все работы на дворе будут окончены.
В большом доме, «в мусоре», Конрад нашел обыкновенный русский ситцевый кисет с махоркой. Как он попал сюда, не могу себе представить. Впрочем, его мог обронить кто-нибудь из команды Седова. Мы с Конрадом заядлые курильщики, но табак на «Св. Анне» вышел уже год тому назад, и могу сказать по личному опыту, что это слишком большой срок для курильщика. Чем только не пробовали на «Св. Анне» заменить табак! Курили и сушеный хмель, и чай, и даже
Можно себе представить, с каким наслаждением теперь, на мысе Флора, после обеда, мы свертывали из бумаги «козью ножку», насыпали ее просушенной махоркой и курили. После долгого перерыва мы чувствовали себя как пьяные, и у нас кружилась даже голова.
Впрочем, по окончании работ в большом доме, после ужина, мы сидели в своей «усадьбе», занимались различными мелкими работами, делились своими планами, надеждами и делали различные предположения. Должен упомянуть об одном странном обстоятельстве, рисующем наше душевное состояние по прибытии на мыс Флора.
В тот момент, когда я увидел надписи Седова и две банки с почтой [55] , привешенные над домом, у меня мелькнула мысль, что в этом году должно прийти судно из Архангельска за экспедицией Седова. Эта догадка с течением времени превратилась почему-то в твердую уверенность. Ждал я это судно в августе месяце.
Конечно, могло случиться, что ожидаемому судну не удастся пробиться в этом году к мысу Флора вследствие большого скопления льда, который, безусловно, должен быть где-нибудь южнее этого мыса.
55
В жестяной запаянной банке находилась записка заместителя начальника Седовской экспедиции П. Г. Кушакова о местонахождении и положении экспедиции. Записка была доставлена с места зимовки судна экспедиции «Св. Фоки» в бухте Тихой, на острове Гукера Н. В. Пинегиным на собаках в конце марта 1914 года — Прим. Н. В. Пинегина.
Только в таком случае приход судна мог быть отсрочен до будущего года. Это я допускал. На этот несчастный случай мы и готовились к зимовке; собирали провизию, устраивали большой дом, готовили одежду. Но мы видели свободное ото льда море от мыса Мэри Хармсворт и далее на восток от мыса Флора на протяжении около 90 миль, и я полагал, что в этом году вообще не следует ожидать большого скопления льда южнее. Вероятнее всего, что судну удастся пробиться к мысу Флора. Уверенность моя в этом была так велика, что я до прихода судна не вскрыл банки с почтой, которые были привязаны проволокой над большим домом.
Из писем, помещенных в них, я много узнал бы очень интересного для меня, и я уверен, что всякий на моем месте первым делом открыл бы эти банки. Теперь, когда я оглядываюсь назад, мне самому кажется странной моя уверенность в ожидаемом приходе судна. Мне странно и самому теперь, почему я не открыл эти банки с почтой, которые для того и повешены, чтобы их открыли и прочли письма. Но тогда я спокойно проходил мимо них десятки раз в день и даже не обращал на них внимания. И очень, может быть, хорошо сделал, что не прочел содержимого банки. Многое бы узнал я из этих писем неожиданного для меня, что дало бы совершенно другое направление нашим планам и деятельности, и, кто знает, может быть, мы сделали бы такой шаг, который мог бы быть для нас опасным.
Но так или иначе, мы спокойно ждали, а почта висела на своем месте. Работа по очистке дома приближалась к концу; оставалось только выбросить несколько десятков лопат льда и мусора, начать топить печи для просушки помещения и вымыть его.
10
Судно пришло!
20 июля (2 августа), около 6 часов вечера, я окончил работу в доме и отправился готовить ужин. Конрад еще остался на работе, желая во что бы то ни стало сегодня закончить очистку дома. Остановившись на площадке перед домом передохнуть после усиленной работы в душном, затхлом помещении и подышать свежим воздухом, я смотрел совершенно бесцельно на море. Погода была тихая и теплая. Над морем повис туман, и горизонт был небольшой.