Загадка Христа
Шрифт:
Сын Человеческий у Даниила — это символ «святых Всевышнего» (7:7-27). Однако по другим источникам (главным образом по эфиопской версии книги Эноха) мы знаем, что эта символика носит вторичный характер. В первичном значении в литературе этого круга Сын Человеческий — это человекоподобный эсхатологический судья. Так же понимал этот термин Иисус: Когда Сын Человеческий придёт со славой в окружении всех ангелов, он воссядет на царском престоле. И перед ним будут собраны все народы. И он отделит одних людей от других, как пастух отделяет овец от козлов, и поставит овец по правую руку от себя, а козлов — по левую. И скажет Царь стоящим справа: «Идите ко мне! Вас благословил мой Отец. Владейте царством, приготовленным для вас еще при сотворении мира!..» Потом он скажет стоящим слева: «Прочь от меня! Вы прокляты. Ступайте в вечный огонь, приготовленный для Дьявола и ангелов его!..» И пойдут они в муку на века, а праведные — в жизнь на века (Мф 25:31–46).
Во всех источниках Сын Человеческий изображается одними и теми же скупыми, но резкими штрихами. В нем есть некое неземное, сверхчеловеческое
[175]
Например, в эфиопской книге Эноха (1 Энох 48:10; 52:4).
[176]
Там же, гл. 71.
[177]
Завещ. Авраама, гл. 12–13 (Hie Testament of Abraham / Ed. M.R. James. Cambridge, 1892, c. 90, 92).
В одном ессейском фрагменте [178] в качестве эсхатологического судьи мира выступает царь-священник Иерусалима Мелхиседек, который жил во времена Авраама [179] . Вместе с небесными ангелами он будет судить людей и злых духов Велиала. Именно на него намекают слова псалма: «Бог занял место Свое в божественном собрании, посреди богов Он вершит суд» (Пс 82:1 / син. пер. 81:1). Иногда в еврейской традиции слово «Бог» в отдельных библейских фразах истолковывается просто как «судья». Такое же толкование у ессейских комментаторов показывает, кроме всего прочего, какое величие приписывается «человекоподобному» эсхатологическому судье.
[178]
См.: Jonge M„de, Van der Woude A.S. 11Q Melchizedek и Flusser D. Melchizedek. Этот ессейский фрагмент имеет важное значение для понимания Послания к Евреям.
[179]
Быт 14:18–20.
Представление о том, что исполнителем на Страшном Суде будет библейский Мелхиседек, основано на словах 110-го (в син. пер. 109-го) псалма: «Решение Господа для моего господина: Сиди по правую руку Мою… Ты навеки священник наподобие Мелхиседека…» Древнееврейское слово, которое здесь переводится как «наподобие», можно понять и так, что получится, будто в этом псалме Бог обращается к самому Мелхиседеку. Ессейский автор именно так его и понимает. Однако, согласно обычному толкованию этого текста, сидящий на Суде по правую руку Бога — не сам Мелхиседек, но кто-то вроде Мелхиседека. Так этот псалом понимает Иисус. Однажды он приводит начальные слова 110-го псалма в связи с дискуссией о Мессии (см. Мк 12:35–36). В другой раз, перед тем как
Ьыдать Иисуса римлянам, первосвященник спросил его, he Мессия ли он. Иисус ответил, пользуясь словами того же псалма. Буквально он сказал следующее: Отныне Сын Человеческий будет сидеть по правую руку Всемогущего Бога (Лк 22:69). Присутствующие справедливо восприняли эти слова как косвенное признание Иисусом своего мессианского достоинства.
Несомненно, не один Петр считал Иисуса Мессией уже при его жизни. Иначе Пилат не приказал бы напирать на кресте: «Царь евреев» [180] . С другой стороны, как видно из некоторых речений, о Сыне Человеческом, который должен прийти, Иисус говорил как о другом Лице не всегда только потому, что хотел остаться тайным Мессией. Вначале он и в самом деле ожидал другого, но с течением времени все больше и больше убеждался, что он сам и есть Сын Человеческий, который должен прийти. Иначе беседа у Кесарии Филипповой, реакция Иисуса на слова Петра (по Матфею) и, наконец, его ответ первосвященнику были бы непонятны. Согласно Лк 22:67–69, судьи потребовали, чтобы Иисус ответил им, не Мессия ли он. Его ответ прозвучал так: Если я вам отвечу, вы не поверите, а если сам задам вам вопрос, не ответите. Но отныне Сын Человеческий будет сидеть по правую руку Всемогущего Бога [181] . То, что титул «Сын Человеческий» едва ли изобретение общины, особенно ясно из того, что евангелисты всякими способами пытались дополнить приведенные слова: этот титул казался им не вполне однозначным указанием Иисуса на свое мессианское достоинство [182] .
[180]
Мк 15:26.
[181]
О параллелях
[182]
К словам, которые содержат ответ Иисуса первосвященнику, Матфей добавляет «Ты сам сказал» (26:64), Марк — «Я» (14:62), а Лука, среди прочего (22:67–70), — «Вы говорите, что я».
Человекоподобный и величественный, восседающий на престоле божественной славы эсхатологический судья — самое возвышенное представление о Спасителе, которое когда-либо рождалось в недрах еврейской религии. Только один художник смог это передать. Этот художник — Ван Эйк, изобразивший Сына Человеческого в Гентском алтаре. Его образ — это образ человеческого и одновременно божественного существа [183] . Но мог ли Иисус из Назарета вообразить себя кем-нибудь подобным? Не будем забывать, что он ощущал себя избранником Бога, Его слугой, единственным сыном, которому открыты тайны Небесного Отца. Именно ощущение своего величия в конце концов могло побудить Иисуса открыто и прямо отождествлять себя с Сыном Человеческим, как в иудаизме Сын Человеческий порой отождествлялся с Мессией.
[183]
См.: Puyvelde L., van. LAgneau mystique d'Hubert et Jean van Eyck. Bruxelles, 1964, c. 30.
В Новом Завете смерть Иисуса рассматривается как признак его мессианского достоинства. Но у самого Иисуса предчувствие смерти едва ли связано с идеей Сына Человеческого (см. с. 132сл и 141).
Просто тот, кто призывал не отвечать злом на зло, безропотно шел навстречу собственной гибели. Понял ли он перед смертью, что его казнь станет венцом переоценки всех общепринятых ценностей? Ведь именно эта казнь сделала высшее низшим, а низшее высшим, «потому что и Христос пострадал за грехи — раз и навсегда, праведник за неправедных, чтобы привести вас к Богу» (1 Петр 3:18).
Иерусалим
В это время подошли к нему фарисеи и сказали: „Уходи отсюда и постарайся скрыться: Ирод хочет тебя убить!" Он ответил: Передайте этой лисе, что изгонять бесов и исцелять больных я буду сегодня, и завтра, и на третий день, пока не достигну цели. Продолжать свой путь я должен и сегодня, и завтра, и на следующий день, ибо только в Иерусалиме подобает погибнуть пророку» (Лк 13:31–33).
Литургия при вхождении паломников в Иерусалим (Пс 118:25–26 / син. пер. 1Ш5-26);
Жители Иерусалима: «О Господи, помоги (хошианна)!»
Паломники: «О Господи, пошли удачу!» Жители Иерусалима: «Благословен входящий во имя ЕгоЬ
Паломнини: «Благословляем вас из Дома Господня!»
Для Ирода Антипы Иисус — это обезглавленный им Креститель, который воскрес из мертвых. Потому-то Ирод и замышлял убийство Иисуса. Стало быть, Иисус знал об угрожавшей ему опасности (небо, с высоты которого раздавался божественный голос, было отнюдь не безоблачным). Но он умрет не здесь, на Галилейском озере, где он возвещал о Царстве Небесном, а в Иерусалиме, который убивает пророков и побивает камнями тех> кто послан к нему (Лк 13:34). Впрочем, для путешествия в Иерусалим был другой повод: близился праздник Пасхи, во время которого евреи обычно совершали паломничество в святой город, чтобы принести там в жертву барашка и отпраздновать освобождение из египетского рабства. В этот раз Иисусу в особенности хотелось есть Пасху в Иерусалиме со своими учениками (Лк 22:15). Так для него началась дорога страданий.
Когда они были уже неподалеку от Иерусалима, Иисус послал двух учеников за ослом, на котором он и въехал в город. Как только он появился в столице, его встретили криками «Осанна!» и словами псалма (118:26 / син. пер. 117:26): «Благословен входящий во имя Господа!» В те времена эти слова пелись в дни праздничного паломничества; ими же встречали идущих в Иерусалим пилигримов [184] . Что же касается расстилаемой на пути Иисуса одежды [185] , это была, вероятно, особая почесть, которой удостоился пророк из Галилеи (Мф 21:11). Иисус вошел в город, посетил Храм и затем ушел в Вифанию, деревушку в окрестностях Иерусалима. Там, в кругу друзей, он проводил свои последние ночи [186] . Днем он ходил в город и учил в Храме. Начальство при Храме поинтересовалось, какие у него на это полномочия; он ответил вопросом на вопрос. И я вам задам один вопрос: Кре щение Иоанна было от Неба или от людей? Ответьте! Этот вопрос привел их в замешательство: саддукейское начальство при Храме не любило Крестителя и поэтому щс хотело признавать, что Иоанн уполномочен Небом. Не отваживались они и сказать во всеуслышание, что право крестить Иоанн получил от людей, так как боялись народа, в глазах которого Иоанн был пророком Божьим. *Не знаем» — вот и все, что они могли сказать. Тогда Иисус им ответил: Вот и я не скажу вам, по какому праву так поступаю. И продолжал действовать по-прежнему (ср. Мк 11:27–33).
[184]
См.: Safrai S. Die Wallfahrt, 1981, c. 157–158, где приводится текст Мидраша на Пс 118 (в издании Соломона Бубера — с. 488).
[185]
Согласно Иоанну (12:13), Иисуса приветствовали также пальмовыми ветвями; у Матфея (21:8) и Марка (11:8) эта деталь описана иначе, а у Луки вовсе отсутствует.
[186]
См.: Safrai S. Die Wallfahrt, с. 159.