Загадка Идола
Шрифт:
Подчиняясь неподдельной тревоге ее голоса, все бросились к деревянным лесенкам. Гурилев поддерживал не привыкшего к подъемам по узким лестницам Никифора Антоновича. Стенки шурфа, подрагивая, как бы медленно изгибаясь, стали оползать.
– Быстрей, быстрей!
– кричала Вероника.
Лесенки потрескивали, сопротивляясь напору оседавших речных наносов.
Все обошлось благополучно, если не считать даром пропавших усилий многодневного труда: стенки шурфа обвалились, галечники и суглинок вновь похоронили под собой основание обелиска. Он теперь, как и прежде,
Никифор Антонович, Введенский, Гурилев и Вероника стояли возле воронки. Никифор Антонович понимал, что нет никакого смысла заново откапывать каменного истукана, взглянул на Веронику и вдруг схватился за сердце.
– Вздохнуть не могу, - сдавленно сказал он.
– Валидол...
Сердце его останавливалось. Смутная догадка мелькнула в голове, он глубоко вздохнул, с усилием отворачиваясь от Вероники и обводя взглядом долину Каинды.
Гранитные скалы, речные террасы, - каменные идолы - все вокруг приобрело особую значимость, напряженность бытия, смысл. Все увиденное воспринималось с непривычного, чуждого угла зрения и представлялось не просто хаотическим нагромождением в пространстве, но специально организованным, подготовленным для выполнения необходимого действия.
– Вот валидол!
– голос Гурилева вернул его к действительности. Догадка ускользнула.
Встревоженный Мамат испуганно и торопливо говорил что-то по-киргизски.
– Тут вот какое дело, Никифор Антоныч, - переводил шурфовщик Карпыч, - послушайте, что Мамат говорит...
Никифор Антонович невольно посмотрел на Веронику: ее глаза светились! И голос Карпыча медленно угас, все дальше уплывали звуки, растаял и исчез грохот Каинды. Глаза Вероники светились: казалось, они приглашали в какую-то недоступную сияющую глубину, и нужно было спускаться по гранитным ступенькам осторожно, чего-то опасаясь. Верить Веронике, и тогда все станет ясным.
Девушка кивнула на прямогубую маску и вдруг закрыла глаза. Свет как будто погас.
Никифор Антонович взглянул на идола № 17.
Каменная маска улыбалась вздернутыми губами - улыбка была поощрительная и доброжелательная, возник треугольный подбородок, уперся самым острым углом в темное пятно на груди. Затем гранитные губы маски дрогнули, возвращаясь к прямой линии, темное пятно и треугольник подбородка исчезли.
Восприятие внешнего мира наконец полностью вернулось к Никифору Антоновичу, сердечные спазмы прекратились.
Карпыч продолжал перевод:
– ... ну, Мамат говорит, что очень удивился и побежал за девчонкой, следом. Слышь, Никифор Антоныч, девчонка как чувствовала: будет обвал - со всех ног бежала к шурфу. Мамат еле успевал. Вот такая чертовщина! Еще мои старики говорили, мол, есть такие люди, что подземный шум задолго до землетрясения чуют, слышат как-то. Вот так животные перед землетрясением волнуются: коровы мычат, собаки воют, лошади ржать начинают. Вот, гляди, не верил! Ан и человек может подземный гул услыхать. Может такое быть! Сам теперь убедился!
Профессор Преображенский оглядел
Не хватало еще, чтобы рабочие разбежались, поверив в чертовщину. Удачный домысел Карпыча пришелся как нельзя кстати, подтвержденный авторитетом: старики, мол, так говорили! Карпыч - мудрец.
Гурилев сказал, что Карпыч прав: есть такие люди. Наука пока не может объяснить механизм их предчувствия. Это предчувствие - природный дар, сохранившийся у животных и почти утраченный человеком.
– Оно, конечно!
– глубокомысленно заметил Карпыч, скручивая козью ножку.
– Наука хоть и много может, да не все. Вот у нас, в Орловке, один мужик свинью задумал заколоть, - Карпыч важно доклеил самокрутку,- а та ему, значит, человечьим голосом зачала говорить...
– Дальше он рассказывал русскую народную сказку про упырей и вурдалаков.
Все направились в лагерь.
Вероника жаловалась на головную боль, но от лекарства отказалась. Легла поверх спального мешка и сразу заснула.
– Вот вам и девчонка!
– ошеломленным шепотом сказал Павел Игнатьевич.
– Она нам всем жизнь спасла! Но как она почувствовала?
– А вы поверьте. Карпычу, - улыбнулся Никифор Антонович, - народному мудрецу! Но здесь, мне кажется, нечто совсем иное.
И Никифор Антонович рассказал, каким ему представился улыбающийся идол с треугольным подбородком.
Спящая Вероника дышала ровно и глубоко, слегка улыбаясь полуоткрытыми губами. Если бы не сомкнутые веки, можно было подумать, что она не спит, слышит все, что говорит Никифор Антонович.
– Сознаюсь, Никифор Антонович, - сказал Гурилев, - я сразу заметил некоторую необычность вашего контакта с Вероникой. Ее привязанность вспыхнула как-то внезапно, в первый же день встречи с вами. По словам Доломатенко, до встречи, с вами она не так уж стремилась на раскопки. Согласитесь, Никифор Антонович, что вы ни в коем случае не должны были брать с собой эту девушку. Это же не курортная поездка: дорога тяжелая, горные склоны, реки... Верно, Никифор Антонович? Вот здесь мне и хочется несколько глубже развить гипотезу о триаде: идол № 17 - Вероника - Никифор Антонович. По крайней мере, мы должны четко осознать, что столкнулись с явлением неестественным.
Лев Николаевич добродушно улыбнулся, подмигнув Введенскому, который с застывшим лицом смотрел на него:
– Что вы, Павел Игнатьевич, удивляетесь? Собранные вами факты-камешки доказывают неестественность явления, с которым мы столкнулись. Возьмите-ка эту фляжку, в ней замечательный ром - глотните, и продолжим наши рассуждения.
Введенский сделал глоток из фляжки.
– Горячо!
– В чем доказательства неестественности? Геологический возраст захоронений! Он совершенно невообразим для нормального земного развития, по крайней мере, по данным науки сегодняшнего дня. Далее. Странные контакты триады! Никифор Антонович - Вероника - идол № 17. Слово "идол" я теперь буду писать с большой буквы. Ибо проявляю к нему полнейшее почтение и уважение! Так.