Загадка Катилины
Шрифт:
Мы не стали пересекать мост, а поехали дальше. Дорога становилась все круче и круче, а лес все гуще и гуще. Наконец мы приехали к тупику. Но только когда мы спешились, я заметил в дальнем конце поляны что-то похожее на узкую тропинку в кустах.
— Дальше придется идти пешком, — сказал Форфекс.
— Эта тропа ведет к шахте? — спросил Катилина.
— Да.
— Но почему она такая узкая? Ведь в свое время по ней должно было проходить огромное количество рабов.
— С тех пор прошло слишком много лет, — пояснил Форфекс. — Когда-то это была настолько широкая дорога, что на ней могли
Привязывая поводья к кустам, я углядел еще одну тропинку, почти не заметную среди зарослей. Я внимательно вглядывался, пытаясь узнать, куда она ведет, как вдруг обнаружил, что за мной стоит Катилина и смотрит через мое плечо.
— Еще одна тропа, — сказал он негромко. — Как ты думаешь, куда она ведет? — Он окликнул Форфекса: — Это еще одна тропа?
Старый пастух кивнул.
— Или, можно сказать, была тропа. Теперь по ней никто не ходит, насколько мне известно, разве что в поисках коз.
— И куда она ведет?
— Вниз, к Кассиановой дороге, если я ничего не путаю. Ну да, вниз по горе, сначала на юг, а потом на восток. Она выходит на дорогу неподалеку от поместья Клавдии. Она, например, может послать раба, и он пройдет до этой поляны, а потом к шахте, не сворачивая на север. Но этой тропой давно уже не пользовались. Ее могли завалить стволы деревьев или камни; зимой здесь часто бывают жестокие ветры, они даже деревья выворачивают с корнем.
— Значит, можно добраться сюда, минуя главный вход? — спросил Катилина.
— Ну да, для этого наверняка ее и построили — чтобы как можно быстрее доставить на шахты рабов, купленных в городе. Она очень крутая и неровная — я помню, что как-то ходил по ней, когда еще был мальчишкой. Она годится только для рабов, лошадь по ней не пройдет; и никто из людей добровольно не пройдет, если есть более легкий путь. Да и давно ее никто не проверял. Мне кажется, вы и не заметите, где она отходит от Кассиановой дороги.
Катилина кивнул. Форфекс повернулся, чтобы привязать своего мула. Мне показалось, что Катилина прошептал себе под нос:
— Хорошо, просто замечательно.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Мы продолжали путь. Узкая тропа быланастолько крута, что местами попадались ступеньки, высеченные в камне. В лесу было тепло и тихо, тени деревьев едва спасали нас от жары. Я тяжело дышал и старался не отставать. Метон же, казалось, вовсе не испытывал никаких затруднений; он легко подымался вверх, потом сбегал вниз и снова подымался. Тонгилий тоже казался вовсе не измученным. Но ведь они оба молоды, подумал я, а Катилина почти одного возраста со мной. Но и он вроде бы не слишком страдал. Он подобрал длинную палку и опирался на нее, напевая походную песню и вышагивая в такт словам. Откуда же у него силы берутся, если учесть, что он всю ночь не спал?
Идя главной дорогой, мы удалились от потока, но теперь, казалось, снова к нему приближались — до меня доносились звуки журчащей воды. Чтобы подняться
Но моста не оказалось вовсе. Мы подошли к лестнице, высеченной прямо в скале — штук тридцать крутых ступеней. Метон первым полез вверх с ловкостью горной козы. За ним последовал Тонгилий, потом Катилина; он ставил свой посох на очередную ступень и подтягивался с его помощью. Наш проводник запыхался и предложил мне идти перед ним. Когда я наконец взобрался на вершину, сердце мое бешено стучало и весь я покрылся потом.
Ступени привели нас к площадке, с которой вниз падал водопад. Она вся была испещрена маленькими углублениями, в которых текли многочисленные ручейки. Мы перешли их, едва замочив сандалии. Пока я пил и обливал голову, зачерпывая воду пригоршнями, Метон, перескакивая с одного камня, покрытого скользким мхом, на другой, подбежал к краю обрыва, где собиралась вода перед тем, как упасть. Мне показалось, что малейшее дуновение ветра может сбросить его вниз. Я поспешил за ним и схватил его за тунику.
— Но, папа, посмотри только!
Перед нами колыхались верхушки деревьев. Справа возвышалась скала, а к северу простиралась величественная панорама. Я увидел, как вдали белеет мощенная камнем Кассианова дорога, исчезая за горизонтом. На западе кроваво-красный шар солнца висел над темными холмами. Мое поместье заслоняли деревья, но гребень холма, где иногда сидели мы с Клавдией, был виден отчетливо.
— Да, — сказал я, — превосходное зрелище.
— Нет, папа, ты посмотри вниз!
Невозможно было заглянуть вниз, не наклонившись через край обрыва. Я осторожно шагнул вперед. Никогда я не боялся высоты, но от падающего потока воды у меня просто дух захватило. В тридцати футах под нами находился пруд с пенистой водой. Его окружали огромные валуны и деревья с обнаженными корнями, уходящими прямо под воду. Но вовсе не камни и не деревья заставили меня вздрогнуть, а скелеты.
Некоторые из них были рассыпаны — грудная клетка здесь, разбитый череп там, чуть подальше нога или позвоночник. Другие сохранились в целости — будто человек прилег среди камней, а боги оставили от него одни кости. Я также разглядел отдельные кости, разбросанные среди камней и корней деревьев. Их было так много — не счесть.
Нагнавший нас Форфекс поднялся на площадку, пыхтя и отдуваясь. Он посмотрел на нас и понял, что мы разглядываем.
— Ах, да, — сказал он, — этого вы еще достаточно насмотритесь.
— Чего?
— Костей.
— Людских костей?
— А кто еще, по-вашему, работает на шахтах? — Он пожал плечами. — Наверняка кое-где попадаются и останки коз, но ведь они уверенней бегают по скалам, а если одна и свалится ненароком, то за ней можно спуститься — не пропадать же зря мясу и шкуре. Ну, а раб не стоит того, чтобы за ним спускаться, не правда ли? Если вы будете скакать по скалам туда-сюда, то тоже так же сможете закончить свой жизненный путь, — усмехнулся он, открывая бурдюк, висевший у него за спиной, и делая глоток.