Загадка мадам Лю

Югов Владимир

– Полюбуйся!

Я читал в темной комнате, едва различая текст. Пахло приторно кровью.

"Он, наконец, ввалился к нам. Мы были одни с дочкой. На дворе было холодно. Я зябко ежилась. Я помню, на свадьбе... Он со мной танцевал. Ледик этого не помнил. Я тогда выпила, не знаю сколько... Но я почувствовала, что он, оказывается, мужчина, а

я - женщина. Меня легонько било. Какой-то озноб. И он это почувствовал. Он же не родной Л. И почему бы и нет? Я поила его чаем. У него были крупные руки, он взял мою ладонь в свою, и я снова поняла, что он не родной Л. И я замерла, и эта К-ка опять помешала. Я стояла на крыльце, он уходил в дождь, и я хотела крикнуть: идет ли он сегодня на смену?"

– Погоди, - поднял я глаза на подполковника, - причем здесь Васильев?

– Послушай, ты же видишь, сколько работы!
– ответил он.

– Так это же характеризует Васильева!
– опять сказал я.
– Не такой он и плохой... Он просто это прикрыл.

– Для чего?
– Струев встал передо мной.
– По приказу? "Прикрой, он все-таки депутат!" Скажу, бардачное семейство! Горько думать, что все так ныне.

– Но ты же не докажешь, что отчим тоже был там!

– Не докажу. И не буду доказывать... Видишь, - он кивнул на трупы, здесь доказательство.

– Не скажи, - замотал я головой.
– Раз уж за парня взялись, то добавят. Как же это тогда выйдет? Ошибался верх, ошибался низ?

– А я? Я - что? Не в счет? Я им кричал! Я говорил... Я и в первый раз его отпустил... Тогда, правда, нюхом почувствовал. А сейчас... Мне плевать, что он, этот морячок, признал себя виновным. Я не хочу, чтобы он сидел...

Мне разрешили пойти с подполковником. Мы пришли в камеру. Подполковник позаботился об охране. Решили вести Ледика на кладбище. И по его настоянию. И по его просьбе. И по-человечески, что ли... Есть же и в суде нашем человеческое. Парню, сознавшемуся в убийстве - вышка. Может же быть человеческое перед вышкой? Пусть

посмотрит на содеянное!

Я шел рядом с Ледиком. Он тихо сказал мне:

– Хотите исповеди?

Я кивнул головой.

– Только не для них, - он показал глазами на подполковника.
– Они садисты... Так вот... Я увидел там, когда подошел к дому, Соболева и еще многих. Они делали с ней все, что она хотела... Я вначале хотел ворваться к ним... Однако это ее желание... Вечером я вернулся... Впрочем, я все рассказал Вере. Понимаете?

По дороге к родителям, в тот вечер, когда он ушел от Ирины, что-то ему плохое виделось. Я это чувствовал. Как окоченело она лежала без движений. Он хотел вернуться, когда пришел вечером и увидел, что она лежит под куском бузины. Потом и вернулся. И он увидел, что она - мертва. Он долго сидел над ней. Примерно он помнил поселковые телефоны, ибо часто вызывал своих родителей на переговоры. И он, набрав какой-то номер и услышав старушечий голос, сообщил: там-то и там-то лежит труп.

Потом он встал за дерево и смотрел, не придет ли тот, кто ее убивал?

Но подъехала милиция...

Солдаты, которые его вели, рассказывали, так как я ничего не понял. Он побежал у кладбища. Как раз проходил груженный состав вдалеке. Он свистел этому бежавшему в сторону путей парню. Солдат - один из двоих снял с плеч автомат и выстрелил. Правда, он потом говорил и повторял:

– Я кричал: стой, стрелять буду!

...Лю вошла ко мне, в мою берлогу. Я еще слышал отзвуки ее каблучков. Я не мог понять, что со мной происходит. Я впервые любил женщину такой, какая она есть. Я ждал, что скажет она.

Она тихо сказала:

– Ледика похоронили три дня тому назад... Вера подала документы на реабилитацию. Он же не убивал Ирину.

– Да, да...
– Я шептал это. Мне тоже не хотелось, чтобы его похоронили убийцей. Он был, скорее, пострадавшим.