Загадка персидского кота

Палмер Стюарт

— Я знаю, — сказал сержант, — побуждения были наилучшие.

Том Хаммонд, сильно побледневший, казался почти трезвым.

— А я и не знал, что служу для вас приманкой, — сказал он. — Лучше мне пойти выспаться.

— Погодите, — запротестовал сержант. — Идея была неплохая. Будьте молодцом, сыграйте роль пьяного, а мы постережем, не появится ли убийца.

— Нет, — сказал Том Хаммонд. — Это больше не пройдет. За кого вы меня принимаете? — И он направился искать такси.

Мисс Уизерс протянула руку сержанту.

— Еще раз, очень сожалею. Если

бы я знала ваши намеренья, я бы не стала в это впутываться.

Ее довезли до отеля на полицейском автомобиле. Мисс Уизерс чувствовала себя смертельно усталой. Но вся усталость с нее моментально соскочила, как только она прочла телеграмму, врученную ей ночным дежурным конторщиком. Телеграмма была из Пензанса, от Эмилии Пендавид: «Только что получила предостерегающее письмо из Лондона. Приезжайте немедленно. Возьмитесь за дело, как профессионал или как друг. Охотно покрою умеренные издержки. Срочно телеграфируйте решение».

Мисс Уизерс даже не улыбнулась по поводу осторожного слова «умеренные».

— Есть у вас расписание Западной железной дороги? — спросила она конторщика. — Я уезжаю завтра утром.

Она увидела, что поезд отходит с Паддингтонского вокзала в пять часов утра и прибывает в Пезанс в 12 ч. 45 мин.

В то самое утро, как Уизерс выезжала из Лондона с поездом Западной железной дороги, тело Розмери Фрезер всплыло в Темзе во время прилива.

ГЛАВА 12. 

Загадка Розмери

День был серый и облака нависали низко. Мисс Уизерс, немного поспавшая в поезде, стояла одна на старинной каменной набережной.

— Отлив идет быстро, — говорил ей шофер-корнуэлец. Через полчаса вы можете пройти на остров пешком.

Полчаса прошли, но все еще большие тяжелые волны переплескивали через черную дамбу. С того места, где стояла мисс Уизерс, мрачный замок Динсуля казался нереальным, угрожающим. Он напоминал ей «Остров мертвых» Арнольда Беклина. Такие же гранитные утесы отвесно спускались в море на фоне черных облаков, бегущих по небу. Наконец, вода отхлынула от дамбы. Мисс Уизерс осторожно направилась по мокрым камням, неся в руке свой саквояж!.. Путь был недлинный. Через несколько минут она уже поднималась по бесконечным ступеням, высеченным в скале, которые вели к большим воротам Динсуля.

Не было ни звонка, ни колотушки. Она стала стучать в ворота ручкой зонтика. В дверях появился краснолицый лакей.

— Замок можно осматривать только по понедельникам и субботам, — начал он.

— Мне все равно, какой день, — сказала Гильдегарда Уизерс, бесцеремонно входя. — Сообщите вашей хозяйке, что мисс Уизерс тут.

В передней было холодно, как в могиле. Чувствовалось также, что вокруг — седая, забытая, древность. Но горячее приветствие достопочтенной Эмилии изгладило первоначальное впечатление. 

— Как мило, что вы приехали, — сказала англичанка. — И как было глупо с моей стороны обращаться к вам. Вообще, я не отличаюсь нервностью, но от этого послания у меня забегали мурашки.

— Да,

послание, — сказала мисс Уизерс. — Я хотела бы его видеть.

— Едва ли это возможно. Я отправила его сейчас же в Скотланд-Ярд. Но в нем не было ничего особенного. Просто письмо с черной каймой. Оно пришло вчера с последней почтой. Штемпель — Лондон, содержание жестокое и неприятное. Что-то насчет того, что у меня отвратительный смех и что автор письма надеется, что я буду также хохотать и в аду. Подумайте только!

— Дайте сообразить. Вчера, если я не ошибаюсь, была суббота 7-го октября. Вы не заметили штемпеля на письме?

— Хорошо заметила, — заверила ее Эмилия. Оно было послано через два дня после нашего отъезда из Лондона, а именно 5-го.

—Тогда оно должно было прибыть в то же самое время, как мое письмо?

— Ваше письмо пришло с утренней почтой, а это с вечерней. Но не стоит сейчас об этом говорить. Мы завтракаем через час. Тревес проводит вас в вашу комнату.

— Не беспокойтесь обо мне, — сказала мисс Уизерс. — Пускай служитель отнесет мой саквояж наверх, а я пройдусь и проникнусь атмосферой вашего удивительного старого замка.

— Пожалуйста, — сказала Эмилия, — будьте как дома. Это действительно старое место, и я люблю его. Одному Богу известно, сколько лет моя семья владеет Динсулем.

Мисс Уизерс стала обходить замок комната за комнатой. Со стен на нее глядели фамильные портреты. Она проходила мимо окон — из них всех было видно море. Вытягивая шею, она могла разглядеть отвесную стену утеса и несколько деревьев, причудливо выросших в его расщелинах.

Пройдя через коридор, она вошла в большой зал, очевидно предназначавшийся для пиров. На стенах были нарисованы охотничьи сцены, под ними висел плакат: «Просят не прибавлять свои инициалы к стенным украшениям».

— Недурно, правда? — раздался за нею веселый молодой голос. Это был Лесли Реверсон. 

— Чудесное старое место, — сказала мисс Уизерс.

— Вы находите? По моему, немного слишком мрачно. Я содрогаюсь при мысли провести здесь остаток своей жизни. Но достопочтенная Эмилия обожает рвы, поросшие мхом стены и прочее. А я ее наследник.

Они остановились у окна. Он показал вверх:

— Это кресло Святого Августина, — объяснил он. — Существует предание, что из жениха и невесты тот будет командовать в семейной жизни, кто первым сядет в это кресло.

Мисс Уизерс выглянула из окна и увидела небольшую выбоину в отвесной скале в конце узкой крутой тропинки.

— Это, действительно, заслуга, — сказала она.

— Да, тропинка головокружительная, — сказал Лесли, смеясь. — Поэтому туристам мы говорим, что знаменитое кресло — это ямка в камне около мола. Они прямо дерутся, чтобы сесть первыми, и потом уезжают настолько же счастливыми, как если бы они посидели на подлинном кресле.

— Туристы? — спросила мисс Уизерс.

— А разве вы не знали? Только так мы и можем содержать старый замок. Три раза в неделю в него пускают публику, а мы удаляемся в несколько комнат. Берут по полкроны с головы.