Загадка проклятого дома
Шрифт:
— Видите ли, Розовая Заводь довольно тихий городок. Никаких ярких событий или фестивалей; приезд гостей может обсуждаться половиной города неделю. Поэтому для образа «проклятого дома» место идеально. Что еще привлечет туда посетителей, а жителям не даст заскучать? Вот и придумываются сплетни, а из них рождаются местные легенды.
Оборотень говорил так убедительно, что не встреть я самолично «проклятия» дома, обязательно поверила бы. Да и голос будто звучал в ушах, заставляя доверять так невинно смотрящему человеку. Неожиданно, я приглушенно ойкнула и схватилась за руку —
— Радужка у Кагэ, — тихо прошептал Югата в ответ на мою приподнятую бровь.
Я посмотрела. Цвет глаз у оборотня от привычного голубого переходил в алый, становясь все темнее. Похоже, смотритель не рассказал нам обо всех своих способностях, или сам не подозревал о внушении. Пока внимание бабушки и Артуа было приковано именно к нему, мой вскрик и действия адвоката они не заметили. Впрочем, оборотень щипок ощутил, и радужка спустя пару секунд вернулась в обычное состояние.
Не знаю, засомневалась ли глава Фурико и отметила ли странности в разговоре, но упорствовать дальше не стала. В конечном счете, Кагэ твердо высказал свою точку зрения на данный вопрос.
— Тем лучше, что вы не верите в сверхъестественное. Тогда у меня будет просьба, — сказала она так, что стало понятно — от выполнения «просьбы» зависит дальнейшее сотрудничество. Вот и подошли мы к тому, ради чего начинался разговор: насколько приемлемы будут условия Фурико, и в чем заключается их интерес.
— Я слышала, что Асаяке занималась расследованием смерти Кен… бывшего главы Хасу?
А вот эта оговорка была явно не запланированная, так как бабушка разом помрачнела. — Моя просьба будет похожа. В этом доме погиб давний предок Фурико. Мне хотелось бы узнать настоящую причину его гибели.
Условия оказались просты. В ближайшее время мы должны были вернуться в Розаводь, где тщательно изучить все, что связано с первым владельцем: старые документы, письма и упоминания в слухах. По возможности, расспросить в городе о женщине, с которой он жил — про любовницу бабушка слышала, но толком ничего не знала. Я просвещать тоже не торопилась, решив обговорить данный вопрос с Сакурой.
Взамен передаваемых сведений нам обеспечивалась финансовая поддержка (необходимая в рамках поиска), а также защита от всевозможных нападений. Иными словами, ежедневная охрана особняка. Форс-мажорные обстоятельства заняли еще полчаса обсуждений, и в наше распоряжение поступило четверо телохранителей Фурико, работающих в парах по сменам.
Ну и последнее — Артуа ехал с нами. То ли для контроля, то ли из любопытства. Бабушка от его заявления была не в восторге, но возражать не стала.
— А теперь оставьте меня с Асаяке наедине, — обратилась к парням глава Фурико, когда все детали были обговорены. — Артуа проводит вас в комнаты, или можете пройти на кухню перекусить. Стол так поздно накрывать не будут.
— Мне уйти? — напрямую уточнил Югата, пока я ошарашено хлопала глазами. Такое вопиющее нарушение этикета адвокату было не свойственно, зато меня сразу взбодрило. Это всего
— Да. Завтра с утра выезжаем, так что отдохните. Я загляну к вам перед сном.
Адвокат убедился, что мимолетная паника от бабушкиной фразы прошла, и просьбу выполнил. Догнал уже стоящего в дверях оборотня — тот задерживаться не стал, а покинул комнату, как только появилась возможность. В свободное время, Кагэ надеялся побродить по дому и выяснить, здесь ли кузина.
Дождавшись, пока за молодыми людьми закроется дверь, глава Фурико повернулась ко мне.
— Я понимаю, что у меня нет прав давать тебе советы, — миролюбиво произнесла она, но в голосе слышалась грусть. — Но видеть, как ты повторяешь мою ошибку, не хочу. Кто бы из них тебе не нравился, забудь. Ты принадлежишь Хасу, и семья всегда будет превыше любви.
— Простите? — я ожидала чего угодно, расспросов о дедушке, о маме с тетушкой и их жизни, но только не нравоучений. Тем более, мне было непривычно слышать неформально обращение. — Фурико-сама, не совсем понимаю, к чему вы ведете, но моя личная жизнь касается только меня.
— Меня зовут Мисаки, — неожиданно горько сказала женщина. — Если не трудно, называй меня по имени.
Я замялась. Отвечать отказом было некрасиво, но родственных чувств я не испытывала. К тому же, Хасу учили постоянно быть настороже, и я боялась, что дружелюбное отношение может быть игрой.
— Хотя бы попробуй, — видя мое замешательство, попросила бабушка. — Мы не чужие люди. Ты можешь не верить, но мне больно, что столько лет я не могла с вами общаться. Именно поэтому я повторюсь — не делай моей ошибки. Не влюбляйся.
— А разве вы любили дедушку? — спросила я, и тут же прикусила язык. Вот надо было ляпнуть, не подумав. Но глава Фурико не рассердилась.
— Любила, — призналась она, и на ее губах появилась печальная улыбка. — Он был для меня лучом радости в жизни, полной интриг.
— Почему же тогда вы бросили его и детей?
Она внимательно посмотрела на меня.
— Как и ты, я принадлежала своей семье. К тому моменту, когда я вышла замуж за твоего деда, мой старший брат серьезно заболел. Главой он быть не мог, не хватало здоровья и сил, и мне предложили выбор. Я могла бросить семью и стать Хасу, но тогда все руководство делами переходило в чужие руки. А козней в офисе брата наплодилось столько, что такое решение привело бы к краху компании. Либо я становилась новой главой Фурико и брала управление в свои руки. Что бы ты выбрала?
Я промолчала. Попробовала представить, что на одной чаше весов мои друзья — настоящие, которых я так давно искала и только недавно обрела, а на другой благополучие Хасу… и поняла, что не хочу выбирать. И даже думать не буду о правильности выбора — любой из них сделает меня несчастной.
— Как видишь, я предпочла Фурико, — подвела итог бабушка. — Но подставлять детей под удар не хотела, а недоброжелателей у семьи было много. Поэтому и оставила Кенки. Позже я пыталась ему объяснить, но он и слушать не стал.