Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.
Шрифт:
Стальников отступил к стене клетки, его безумные глаза наполнил ужас, когда Хокмун сумел открыть клетку и войти в нее, закрыв за собой дверцу. Снаружи Ийссельда выла от неутоленной жажды крови, свет от амулета превращал ее глаза в алые.
Теперь Хокмун и в самом деле заплакал, глядя на свою любимую. Потом он обратил взор, полный ненависти, на Безумного Бога.
Глухой, все еще траурный голос Стальникова разнесся по залу. Он держал в руке амулет, направляя его свет на Хокмуна.
— Назад, смертный… Повинуйся мне, повинуйся власти
Хокмун зажмурился, ощутив слабость. Глаза его остановились на пылающем амулете, и он застыл на месте, чувствуя, как сила этой штуки отнимает его силу.
— Теперь, — произнес Стальников, — теперь ты отдашь себя своему убийце.
Но Хокмун собрал всю свою волю и сделал шаг вперед. Бородатая челюсть Безумного Бога отвалилась от крайнего удивления.
— Приказываю тебе именем Красного Амулета…
От двери донесся звучный голос Рыцаря в Черном и Золотом:
— Он — тот, кем Красный Амулет управлять не может. Единственный. Он — законный владелец…
— Назад! — На этот раз Стальников произнес это голосом, не столь сильным и уверенным. Он добрался до дверцы клетки и пинком распахнул ее.
Оскалив белые зубы и подняв прекрасное лицо, искаженное безумием, Ийссельда сумела ухватиться за прутья клетки и теперь цеплялась за нее снаружи. Спина Безумного Бога была обращена к ней. Красный Амулет по-прежнему светил в глаза Хокмуна.
Когтистая лапа Ийссельды метнулась вперед, цапнув Стальникова по затылку. Он завопил и спрыгнул на пол. Ийссельда увидела Хокмуна и забралась в клетку.
Хокмун понимал, что сейчас не время пытаться образумить свою взбесившуюся нареченную. Собрав в комок всю свою волю, он нырнул мимо ее цапающей лапы и прыгнул, опустившись на неровные каменные плиты, и некоторое время лежал, переводя дух.
Когда Ийссельда спрыгнула на пол, он с трудом поднялся. Безумный Бог забрался в большое кресло напротив клетки, влез на его спинку и сел, словно на насесте. Красный Амулет болтался у него на шее, отбрасывая красный свет на лицо Хокмуна. По плечам Безумного Бога стекала кровь из раны, нанесенной Ийссельдой.
Когда Хокмун добрался до кресла и взобрался на подлокотник, Стальников в ужасе заверещал:
— Умоляю тебя, оставь меня… Я не причиню тебе никакого вреда.
— Ты уже причинил мне достаточно вреда, — мрачно заметил Хокмун, вынимая меч. — Много вреда. Вполне достаточно, чтобы сделать вкус мести весьма сладким, Безумный Бог…
Стальников забрался еще выше. Он закричал Ийссельде:
— Ийссельда, стой! Стань прежней! Я приказываю тебе именем Красного Амулета!
Хокмун обернулся, замерев, увидел, что Ийссельда остановилась и выглядит, как человек, сбитый с толку. Губы ее в ужасе раздвинулись, когда она разглядела предметы, укрепленные на ее пальцах, шипы, что покрывали ее платье.
— Что случилось? Что со мной сделали?
— Тебя загипнотизировало вон то чудовище, — сквозь зубы процедил Хокмун, махнув мечом в направлении съежившегося от страха Стальникова. —
— Нет, — завопил Стальников. — Это нечестно!
Ийссельда разрыдалась.
Стальников лихорадочно оглядывался:
— Где мои слуги? Где мои воины?
— Ты заставил их перебить друг друга для собственного развлечения, — сообщил ему Хокмун. — А тех, кто остался жив, мы взяли в плен.
— Моя армия женщин! Я хотел, чтобы красота покорила всю Укранию! Вернуть себе наследие Стальниковых!
— Вот это наследие, — проговорил Хокмун, поднимая меч.
Стальников резко спрыгнул со спинки кресла и бросился бежать к выходу из зала, но его загораживал Рыцарь в Черном и Золотом.
Во тьме зала Стальников шмыгнул в щель и исчез.
Хокмун слез с кресла и повернулся взглянуть на Ийссельду, в рыданиях лежавшую на полу. Он подошел к ней, мягко снял окровавленные стальные когти с ее пальцев, длинных и нежных. Она подняла голову:
— О, Дориан, как ты нашел меня? О, любовь моя!..
— Благодаря Рунному Посоху, — ответил за Хокмуна Рыцарь.
— Вы, по крайней море, настойчивы и последовательны в своих притязаниях, Рыцарь, — засмеялся Хокмун.
Рыцарь в Черном и Золотом не ответил, он стоял в дверях как статуя, безликий и высокий.
Хокмун нашел застежки страшного платья девушки и принялся снимать его.
— Найди Безумного Бога, — велел Рыцарь. — Помни, Красный Амулет — твой. Он даст тебе силу.
— И наверное, превратит меня в безумца, — нахмурился Хокмун.
— Нет, дурень. Он твой по праву.
Хокмун замолк, на него произвел впечатление тон Рыцаря. Ийссельда коснулась руки Хокмуна.
— Остальное я могу сама.
Хокмун поднял меч и всмотрелся в темноту зала, где исчез Стальников, Безумный Бог.
— Стальников!
Где-то в глубочайшей нише зала мелькнуло красное пятнышко света. Хокмун пригнул голову и вошел в нишу. Он услышал звук рыдания, которое скоро заполнило все вокруг. Все ближе и ближе подбирался Хокмун к источнику красного света. Все громче и громче становилось рыдание. Наконец, красное свечение разгорелось очень ярко, и в его свете он увидел носителя амулета, стоявшего у стены из грубо отесанного камня с мечом в руке.
— Тридцать лет я ждал тебя, германец, — произнес Стальников на удивление спокойным голосом, — я знал, что ты должен явиться и разрушить мои планы, уничтожить мои идеалы, погубить все, над чем я трудился. И все-таки я надеялся отвратить угрозу. Наверное, я еще могу.
С громким кличем поднял он меч и рубанул по Хокмуну.
Хокмун легко парировал удар, развернув клинок так, что меч вылетел из руки Безумного Бога, и направил свой меч в сердце Стальникова.
Какое-то время Хокмун мрачно смотрел на перепуганного безумца. Свет от Красного Амулета окрашивал их лица в алый цвет. Стальников откашлялся, будто собирался просить о пощаде, потом плечи его обвисли.