Загадка Серебряного Змея
Шрифт:
– Н-напарник? – пролепетала я. – Я не предполагала, что мне придётся работать с кем-то ещё…
– Именно это я и имела в виду, говоря о твоей юности и неопытности. Тебе будет крайне полезно научиться работать в команде.
Я покраснела.
– Ну, хорошо. Да, я понимаю… – И уже начала было подниматься, как вспомнила про маму – она ведь тоже была агентом Гильдии. И я знала: она погибла вовсе не от столкновения её велосипеда с машиной, как сказала полиция нам с папой семь лет назад. – Профессор?
Она уже снова уткнулась в документ.
– М-м-м?
– А вы больше ничего не слышали
Она подняла голову:
– Нет, Агата, не слышала. Я очень надеялась, что к этому времени у нас уже будут хоть какие-то ответы. Неприятно осознавать, что Гильдия настолько уязвима, что может пропасть целое личное дело. И очень неприятно, что не можешь доверять своим же людям… – Она резко оборвала фразу, как будто поняла, что сказала лишнее. – Но над поисками пропавшего архива твоей матери работают лучшие агенты. Обещаю, как только мы получим хоть какую-то информацию, ты будешь среди первых, кто об этом услышит.
– Спасибо, – сказала я. – Всего хорошего, профессор.
– Всего хорошего, Агата. Значит, завтра в девять тридцать.
– Да, до завтра.
Я вышла из отсека с кабинетами в главный коридор, откуда можно попасть в любую часть Лондона. Я глянула на часы. Всего без четверти пять. Вчера я не попала на тренировку по кунг-фу и решила сейчас зайти в додзё – зал, где я учусь под руководством моего сифу (господин учитель), мистера Чжана.
Отсюда до Сохо совсем недалеко, и я припустила бегом по туннелям – отчасти для разогрева перед тренировкой, а отчасти ради данного папе обещания. На бегу я вспоминала тот день, когда меня приняли в Гильдию и я узнала, что личное дело мамы пропало из архивов. Я верила, что, узнав, какие дела она расследовала, наконец получу хоть какие-то ответы – но без личного дела вся эта информация была утеряна…
Я вытерла выступившие на глазах злые слёзы и постаралась выровнять дыхание, черпая силу в мерно работающих лёгких и сердце. «Я выясню! Выясню!» – думала я в такт стуку подошв по полу.
Когда я поднялась на поверхность, у двери ресторанчика «Чёрный бамбук» меня встретила внучка мистера Чжана:
– Привет, Агата!
– Привет, Баи! Твой дедушка занят? Я надеялась позаниматься.
– Он внизу. У тебя ги с собой? – Она имела в виду мою белую форму для занятий – тунику и штаны.
Я помахала рюкзаком:
– Всегда.
Переодевшись в маленькой комнатке в глубине ресторана, я положила аккуратно сложенную одежду на стул. На стенке в рамочке висел китайский иероглиф, обозначающий блюдо под названием «лапша бян-бян». Я несколько секунд разглядывала его. Этот иероглиф знаменит сложностью в написании – даже мне, с моей почти фотографической памятью, запомнить каждую загогулину на нём сложновато.
– Сифу, – поклонилась я, когда вошла в комнату, где меня уже ждал учитель.
– Покажи-ка новые ката, которым я тебя учил, – кивнул мне мистер Чжан.
Изо всех сил сосредоточившись и стараясь держать центр тяжести пониже, я проделала комплекс упражнений – повороты, выпады,
– Хорошо, – похвалил он. – Очень хорошо. Ты демонстрируешь заметный прогресс. Мы ещё сделаем из тебя мастера.
– Спасибо, сифу, – сказала я, наклоняя голову.
Он велел мне поработать над разными движениями, а потом поколотить грушу.
– Концентрация! – кричал он. – Когда твой разум отвлекается, ты теряешь жизненно необходимое равновесие духа и тела.
– Да, сифу.
Мы занимались, пока я окончательно не запыхалась. Я посмотрела на часы. Половина шестого. Чтобы сдержать обещание и вернуться в коттедж к шести, надо торопиться. Поблагодарив мистера Чжана, я бегом рванула наверх переодеваться, а потом крикнула «до свидания» ему и Баи.
Всю дорогу домой я бежала. Просто удивительно, насколько улучшилась моя физическая форма после того, как я начала регулярно упражняться. Я неслась мимо витрин на Оксфорд-стрит, которые уже сияли рождественским убранством. Трудно было не останавливаться на каждом шагу, чтобы поглазеть.
«Концентрация и равновесие», – вспомнила я уроки мистера Чжана.
Я невольно гадала, кем окажется мой новый напарник в Гильдии. А вдруг таким же, как София – и будет так же командовать и придираться на каждом шагу?
Вернувшись домой и пройдя по следу грязных предметов по всему коридору – сапоги, свитер и садовые перчатки, – я нашла папу на кухне. Он готовил ужин. Оливер снова приветствовал меня, при этом громко урчал и тёрся мне о ноги.
– Привет, па!
– Привет, Агги. Как пробежка?
– Прекрасно. – Я поёжилась. – А как тебе работалось на свежем воздухе, ничего?
– Ой, ну ты же меня знаешь, мне холод нипочём. А когда стемнело, мы перешли в оранжереи. Если опять будет омлет, нормально?
– Отлично. Хочешь, я приготовлю?
– Не, я уже начал. Беги в душ.
– Ага. Разжечь потом огонь в гостиной?
– Отличный план, – одобрил он. – Давай там и поужинаем – в тепле и уюте.
Когда я помылась, Оливер отправился вместе со мной в гостиную и составил мне компанию, пока я разводила огонь в крохотной печке. Папа научил меня, как правильно разжигать – взять на растопку старую газету и подождать, пока разгорится как следует. На этой стадии важно держать дверцу открытой. А потом, когда заполыхает, потихоньку подкладывать поленья – но не слишком большие и не слишком много, чтобы не задушить огонь. Когда хорошо разгорится, дверцу можно за крыть.
– Ну вот, – сказала я Оливеру, усевшись на диване и накрыв ноги флисовым пледиком. – Так-то лучше, правда?
В его мурлыканье добавилось децибелов. Запрыгнув ко мне на колени, он немножко покружился на месте, выбирая удобное положение, и свернулся калачиком, вибрируя всем телом от удовольствия. Я читала, что когда гладишь кошку или собаку, это способствует понижению давления и частоты сердцебиения. Самой мне, конечно, ещё рано волноваться на этот счёт, но и просто проводить руками по гладкой шёрстке Оливера очень успокаивает.