Загадка школьного подвала
Шрифт:
Колька был самым лучшим парнем в нашей коммуналке! — вторил им Хамитяй Хамзяевич.
Компания с Большой Спасской, а с ними и Марат Ахметов заворожено наблюдали за сценой радостной встречи старых друзей. «Секьюрити» Хамитяя Хамзяевича тоже пребывали под большим впечатлением. А глаза мужественного Олеся даже предательски заблестели от слез.
— Что это за хмырь бородатый? — первым нарушил молчание Женька. — И почему его так встречают?
Остальные пожали плечами. А Пашков разочарованно произнес:
Я-то думал, разборка
Много ты понимаешь в разборках, Ребенок, — процедила сквозь зубы Моя Длина.
Встреча у школьной двери тем временем набирала обороты.
Колька, какими судьбами? — в который раз произнес Ахметов — старший.
Да вот! Родной школе привез Льва Толстого, — указал на затянутый тентом кузов «Газели» народный художник.
Где ж ты его достал? — воцарилось полное изумление на лице Ахметова — старшего. — Я, как сейчас помню, Лев Толстой-то помер.
Естественно, помер! — захохотал Коля. — Я ж не его самого, а скульптурную композицию.
Купил? — задал новый вопрос Хамитяй Хамзяевич.
Нет, сам сделал, — внес ясность Николай Михайлович. — Я ведь скульптор.
И в живописи сечешь? — оживился Хамитяй Хамзяевич.
Ну! — подтвердил народный художник России.
Тогда консультировать меня будешь! — хлопнул его по плечу Ахметов — старший. — Я, понимаешь ли, тут картинную галерею задумал открыть, а подготовки у самого маловато. Понимаешь, не знаю, за чего стоит бабки платить, а за чего нет.
Обсудим, — с большим чувством собственного достоинства проронил Николай Михайлович.
— Ну что, хозяин? — подошли к нему два мужика из «Газели». — Вносить-то будем? А то у нас время — деньги.
Выгружайте, — махнул рукой народный художник.
Вдвоем не сможем, — возразил один из грузчиков. — Нам помощь желательна.
Олесь! — небрежно произнес Ахметов — старший.
Ну-ка… — обратился Олесь к охранникам.
Те подбежали к грузовичку. Тент был немедленно сорван. Под ним оказался высокий деревянный ящик, занимавший всю площадь кузова.
Чего это там? — пытался пролезть сквозь плотную толпу старшеклассников Женька. — Может, этот тип с бородой наши спонсорские призы где нашел и привез обратно?
Разбежался, — ответила Катя. — Русским же языком было сказано: там какая-то скульптура Толстого.
Тогда не понимаю, зачем развели такое кадило? — совершенно не интересовали скульптуры великих писателей Женьку.
Посмотрим — узнаем, — спокойно ответил Олег.
Охранники и два грузчика с видимым трудом опустили ящик на землю. Из школы раздался звонок. Толпа, стоявшая во дворе, двинулась к двери. Арсений Владимирович, наклонившись к уху своего непосредственного начальника, что-то коротко прошептал. Михаил Петрович согласно кивнул головой.
— Ученики! Смир-рно! — воскликнул Арсений Владимирович.
Толпа враз застыла.
— Слушай мою команду! — продолжал заместитель директора по хозяйственной части. —
Первый
По толпе старшеклассников пронесся одобрительный гул. Ребята, вновь разбившись на группы, разбрелись по широкому школьному Двору.
Так это чего, твой Толстой и есть? — постучал кулаком по ящику Хамитяй Хамзяевич.
Он самый, — с важностью ответил Николай Михайлович. — Мне, между прочим, за эту работу присвоена Государственная премия. Оригинал, в бронзе, приобрел один крупный коллекционер. А для родной школы я изготовил авторскую копию.
Получается, что у нас сейчас как бы презентация, — давно уже поднаторел в подобных мероприятиях Ахметов — старший. — Тогда надо и преподавательский состав во двор вызвать. Ну-ка, Олесь, — повернулся он к старшему охраннику. — Займись лично.
Нет уж, давайте я лично займусь, — с опаской покосился на устрашающую физиономию Убейволка Арсений Владимирович. «Если такой пробежится по школе, то половине преподавательского состава нужна будет неотложка. У нас ведь в основном женщины», — добавил про себя он и скрылся за дверями школьного здания.
Слушай, хозяин, — подошли к народному художнику грузчики. — Мы с тобой ни о какой презентации не договаривались. Либо приказывай, куда дальше затаскивать, либо мы уезжаем. Нас ждет другой клиент.
Вот так-так, — горестно вытянулось лицо у Михаила Петровича, который хотел, дождавшись преподавательского состава, произнести одну краткую торжественную речь во дворе, а потом еще одну, подлиннее, в актовом зале. Это уже когда внесут ящик и откроют скульптуру.
Николай Михайлович, в свою очередь, тоже огорчился. Ему хотелось пожать лавры в стенах родного учебного заведения.
Гони их, Колька, взашей, — вмешался Ахметов — старший. — Мои ребятки сами внесут.
Внесем, — заверил Убейволк. — Мы кого хошь, если надо, и внесем и вынесем.
Директор и народный художник заметно повеселели. Николай Михайлович расписался в какой-то бумажке, вместе с которой грузчики отбыли восвояси. Из здания школы появились Арсений Владимирович и преподаватели.
Михаил Петрович, теребя от волнения галстук, объявил, что сегодня две тысячи первая школа получила бесценный дар, который ей дорог вдвойне, ибо талант замечательного автора возрос и окреп в этих стенах. Тут директор картинно простер руку к порядком обветшавшему зданию две тысячи первой. Затем он добавил, что скульптура будет служить пропаганде и углубленному постижению творчества великого Льва Толстого. Одновременно, любуясь ею, ученики будут гордиться таким замечательным выпускником, как Николай Михайлович, и это наверняка заставит их с удвоенной энергией грызть гранит наук.