Загадка старого дома. Приключения частных детективов
Шрифт:
– Что именно? – уточнил Краснощеков.
– По ночам стали появляться какие-то звуки. Я вначале подумала, что это просто мыши, и, может, так оно и есть. Но звуки с каждым днем все ближе к моей комнате, и мне стало очень страшно. Я теперь по ночам не могу спать, ожидая их появления.
– Это, наверное, не к нам, – предположил я. – Вам необходимо обратиться в службу по борьбе с грызунами. Они вам выдадут яды, и проблем не станет.
– А у вас подвал есть? – спросил Краснощеков, не обратив внимания на мою реплику.
– В том-то и дело, что нет. Только имеется небольшое подполье на кухне,
– Вы одни проживаете в доме?
– Нет. Дом состоит из трех квартир, каждая имеет отдельный вход. Но у нас общий огороженный двор.
– А звук появился с улицы или со стороны соседей?
– Не знаю. Ведь я заметила его не сразу. Просто однажды я готовилась к зачету и долго не ложилась спать. Тогда и услышала его впервые. А затем через несколько дней проснулась от странного звука. Я не могу сказать, на что он похож. Он бывает разным. Но точно он не стоит на месте, а продвигается, усиливаясь по направлению к моей комнате.
– Что по этому поводу говорит ваша бабушка?
– Она мне не верит. Советует меньше смотреть телевизор про вампиров и читать больше хорошей литературы.
– Что ж, дельное предложение! – поддержал я.
– А звук, – спросил Краснощеков, – сильнее за стеной, сверху или снизу?
– Снизу. Но мне кажется, что иногда я слышу скрип потолочин. Хотя какая между ними может быть связь?
– Да, очень странно, – заключил Краснощеков. – Я думаю, мы займемся вашим делом, правда, Владимир Федорович? – Он посмотрел на меня.
Хотя я и не понимал, что могло заинтересовать Краснощекова в рассказе девушки, но согласился. Она в благодарность одарила меня счастливой улыбкой.
– Тогда не будем откладывать решение вопроса, – оживился я. – Давайте пойдем к вам и все посмотрим.
Одноэтажный почерневший большой дом располагался в глубине большого двора на углу улиц Желябова и Декабрьских Событий. Вход в квартиру Риты на фоне остальных выделялся резным высоким козырьком. Входная дверь была массивная, сколоченная из толстых досок. Квартира состояла из двух комнат и кухни, которую разместили в бывшем вытянутом коридоре без окон. Из кухни налево располагалась маленькая комнатка, где проживала бабушка Риты – Клавдия Илларионовна. Сама Рита занимала большую комнату, являющуюся продолжением кухни-коридора, за ней жили соседи. В комнату пробивался солнечный свет через три окна, близко расположенных друг к другу в единственной наружной стене.
– Очень давно, когда дом был единым целым, комната Риты была проходной, – сказала Клавдия Илларионовна. – Напротив входа из кухни и в правом ближнем углу ее комнаты раньше были дверные проходы, которые мы давно заделали, когда дом поделили на три части. С нашей стороны теперь их не видно за толстым слоем штукатурки. А со стороны обоих соседей остались красивые филенчатые двери – они решили их не убирать.
– Почему? – удивился я.
– Не знаю. Наверное, поленились, а может, надеялись когда-то, после моей смерти, занять весь дом. Но им со мной не повезло. – Пожилая женщина улыбнулась. Она выглядела моложе своих восьмидесяти пяти лет. – А до революции весь дом принадлежал моим предкам. Они из купцов были.
– А когда подполье вырыли, при советской власти? – спросил Краснощеков.
–
– Ваши соседи давно поселились?
– В двадцатых годах прошлого века, когда в половине дома разместили какого-то комиссара с семьей, а потом, после их переезда, его квартиру разделили еще на две. Затем много раз соседи менялись. Сейчас в одной квартире уже лет тридцать живут Никитины – пенсионеры. А в другую недавно заехали новые соседи – молодая семья. Я их мало знаю. У них вход в квартиру с противоположной стороны.
– Скажите, – спросил Краснощеков Клавдию Илларионовну, – а вы здесь давно живете?
– Я здесь родилась, – ответила она. – И мои родители жили в этом доме с незапамятных времен.
– С какого года?
– Мой отец родился в тысяча девятисотом году. А до этого его родители жили. Дом наш очень старый, ему больше ста лет.
– Вы в последнее время ничего не замечали странного?
– Если вы о таинственных ночных звуках, про которые говорит внучка, я думаю, что это есть результат ее бурной фантазии. В старом доме шумы не редкость. Наш дом доживает свои последние деньки. Нижние бревна давно уже сгнили. И мыши могут шумно поедать запасы продуктов.
– Вы вообще хорошо слышите?
– Мы же с вами разговариваем.
– Извините. Но вы сами слышали какие-нибудь звуки ночью?
– Бывало. Но еще раз подчеркиваю, что меня это не удивляет.
Мы с Краснощековым осмотрели подполье на кухне. Оно было небольшим, глубиной два с половиной метра. Возле наружной стены располагался небольшой отсек из досок, где хранилась картошка. На стене, ближней к комнате Риты, под лестницей были сделаны полки, на которых стояли в стеклянных банках консервированные продукты домашнего приготовления. Стены были земляные. Потолком служили массивные широкие половицы кухни.
– Скажите, – обратился Краснощеков к бабушке Риты, – вы не будете против, если мы сегодня подежурим ночью у вас в квартире?
– Если это поможет моей внучке успокоиться. – Она улыбнулась. – Хотя я не думаю, что вы что-нибудь обнаружите интересное.
В наше распоряжение предоставили кухню. Мы традиционно заварили зеленый чай с молоком, прихватив его с собой из офиса. Примерно в час ночи Краснощеков достал из кармана свой желтый мундштук и вставил в рот. Увидев мой возмущенный взгляд, он успокоил:
– Не переживайте, Владимир Федорович, я вовсе не намерен курить. Мундштук поможет мне сохранить бодрость духа. Все же по ночам я больше предпочитаю спать, чем ловить преступников.
– Скажите, – обратился я к Краснощекову, – а зачем вы вообще курите?
– Я это делаю крайне редко. Один, иногда два раза в день.
– А разве большая разница: одна сигарета или двадцать? Вы курильщик, и этим все сказано.
– Насколько я понимаю, разница есть. Ведь и змеиный яд может быть полезен в маленьких дозах. Хотя, если честно сказать, я не раз подумывал о том, чтобы избавиться от вредной привычки, и сделал бы это, если бы не мой мундштук.