Загадка старого кладбища
Шрифт:
— Ладно, иди назад, — раздался голос, — скоро петухи запоют. Тень поспешно выскочила из комнаты.
— Все равно я до вас доберусь, — раздался стариковский голос, а вслед за ним хохот. Зеркало погасло.
— На сегодня все, — заключил профессор. — Представление окончено. А что это за сын такой? — с любопытством спросил он.
— Был у меня когда-то ребенок, да умер… — неохотно ответила Петухова.
— Вон оно что, — протянул Струмс, — Так вы его лицо видели тогда на дороге? Однако эти специалисты дело знают, на чувствах
— Кто же такой хозяин кладбища? — поинтересовалась Петухова.
— Включите, пожалуйста, свет, — попросил Струмс. Вспыхнуло электрическое освещение. В его свете все случившееся казалось сном, и только свечки в руках присутствующих подчеркивали, что произошедшее реальность.
— Ну что, Валентина Сергеевна, мы вас оставляем. Днем обязательно увидимся. — Струмс вопросительно посмотрел на библиотекаршу. — Что-то вы мне не нравитесь, — констатировал профессор. — А знаете что, поезжайте-ка снова в Лиходеевку. Идите к своей бабке и попросите свести вас с главным, с хозяином кладбища. Когда встретитесь с ним, изобразите раскаяние, дайте понять, что готовы на все. Словом, войдите к ним в доверие.
— А если не поверят? Они, судя по всему, не такие уж простаки. Да и потом, что значит — готова на все?
— Смотрите по обстоятельствам. Однако на вашем месте я бы не хорохорился.
— И это вся ваша помощь? — вскричала Петухова. — Ничего себе, хорош совет — самой прыгнуть в огонь…
— А может быть, это лучший выход, — задумчиво произнес Струмс. — Самой прыгнуть в огонь! А мы с Николаем Егоровичем будем поблизости. Да не волнуйтесь, глаз с вас не спустим.
На том и порешили.
…Старуха Агриппина Кузьминична встретила ее как старую знакомую. Ни о чем не расспрашивая, усадила пить чай. Разговор шел о самых обычных делах. Но вскоре старуха не выдержала.
— Ну, что у тебя нового? — с любопытством спросила она.
Валентина Сергеевна рассказала кое-что из происшедшего с ней.
— Не оставляют, значит, тебя в покое, — подытожила старуха. — Нужна ты им, видно, для чего-то.
— А кто они? — с замиранием сердца спросила Петухова.
— Колдуны местные, — просто ответила бабка. — А самый главный из них Асмодей Чернопятов. Он-то всем и заправляет. Хозяин кладбища еще называется.
— А вы их не боитесь?
— А чего мне бояться, я, считай, одна из них. Только я на добро повернута, а они на зло. Так всегда бывало. Есть день, есть ночь. Одно с другим не мешается.
— А нельзя ли увидеть Асмодея?
— На поклон решила пойти? Что ж. Увидеть можно, чего проще. Только не пожалеешь ли?
— Чего мне терять?
— И то правда. Завтра с утра и пойдешь.
— Я только одного не пойму, — продолжала гнуть свое Валентина Сергеевна. — Какая цель-то у колдунов?
— Цель? — переспросила бабка. — А простая: повелевать людьми. Раньше-то так и было.
— Что же они могут?
— Многое.
— А зачем?
— Разные причины есть. Про Кокуева-майора и Дарью Сурину ты уже слыхала. Сама она нечистью интересовалась, дружбу кой с кем из них водила. Да что она, почти все окрестные помещики к ним за помощью и советом обращались. Так вот, не была бы она испорчена, не стала б живым мертвецом.
— А много их? — спросила Петухова.
Старуха засмеялась:
— Погоди, сама узнаешь, ты, я смотрю, крестик надела. Это неплохо. Но когда пойдешь к Асмодею, ты крест сними и спрячь куда-нибудь подальше. Увидит — беды не оберешься.
Утром старуха объяснила:
— Пойдешь по улице, через три дома увидишь покрашенный синей краской забор, там будет калитка, это и есть двор Чернопятова. Ты, главное, не бойся, смелее иди.
— А что он за человек?
— Человек! — хмыкнула бабка. — Сама увидишь. Ступай!
Тропинка вела мимо ветхих домишек. Ноги сразу же вымокли в густой росе. Вот и дом с синим забором. Валентина Сергеевна нерешительно толкнула калитку и вошла во двор. По двору ходила черная коза, но Петухова не обратила на нее внимания. Она осторожно постучала в двери дома, потом вошла в сени.
— Проходи, проходи, — услышала она приветливый голос. Шагнула в горницу. Здесь было чисто и просторно, пол застелен половиками. На стене мирно тикали ходики. За столом сидел худощавый старик и читал газету. Он посмотрел на Петухову поверх очков, отложил газету и добродушно усмехнулся.
— Пришла, голубушка, — ласково сказал старик, — а я уж заждался.
Валентина Сергеевна во все глаза смотрела на старика. Лицо его было ей незнакомо. Однако глаза, глаза она где-то определенно видела.
— Мне бы товарища Чернопятова, — осторожно начала она.
— Товарища! — передразнил старичок. — Не товарищ я, не гражданин, не господин даже. А просто дедушка Асмодей. Поняла, милая?
Петухова кивнула головой.
— Так зачем же пожаловала?
— Я, — начала Петухова и остановилась, не зная, что сказать. Старик выжидающе молчал. — Не знаю, с чего начать.
— Да с начала, милая.
— Неделю назад я случайно забрела на старое кладбище, — запинаясь, продолжила Петухова.
— Ай-ай, что же ты по кладбищам-то бродишь?
«Да он смеется надо мной», — закипая, подумала Петухова.
— И видела там…
— Ну-ну! — подбодрил ее старик.
— Видела какой-то необычный обряд, как будто из земли… покойник поднимался… — кое-как докончила она.
— Ой, страсти-то какие! — Старик изобразил притворный испуг.
— Потом, — медленно продолжала Петухова, — на памятнике я прочитала свою фамилию и дату: выходило, что мне оставалось жить тринадцать дней.