Загадка театральной премьеры
Шрифт:
— А, кстати, — посмотрела на классного руководителя Моя Длина, — где наш Маратик?
— За кулисами, — объяснил Андрей Станиславович. И, пряча улыбку в усах, добавил: — Пытается наладить контакт с Валькирией.
— Это надо увидеть! — воскликнул Женька. — Наташка, — повернулся он к своей спутнице. — Куда надо бежать?
— А я почем знаю, — отозвалась девочка. — Я первый раз в этом театре.
— Эх! — топнул в сердцах ногой нетерпеливый Женька.
— Вон туда иди, — указал пальцем в конец фойе Андрей Станиславович.
— Ну, естественно.
— А я что, по-твоему, должен стоять и смотреть, как Олесь из пистолета в актеров целится? — начал оправдываться Андрей Станиславович.
— Ничего бы с актерами не случилось, — ответила Светлана.
— Слушай, мы не одни, — выразительно посмотрел на учеников классный руководитель. — Потом обсудим.
Светлана кивнула. Однако всему десятому «Б» сделалось ясно: серьезного разговора Андрею Станиславовичу дома не избежать.
— Пошли, пошли, Наташка, — потащил ее за кулисы Женька. — Заодно тетю Ингу поздравим.
— Не хочу, — заупрямилась девочка.
— Так нехорошо. Твоя мама обидится, — заспорил Женька.
— Надо же, — фыркнула Катя. — Какой у нас Женечка чуткий стал. По-моему, о своих собственных предках ты так не заботишься.
— Так они и в театре не выступают, — ответил непосредственный Женька.
— Железная логика, — хохотнула Моя Длина.
Дверь артистической распахнулась. Из нее, прижимая ладонь к щеке, пулей выскочил Марат.
— Ты чего это? — кинулись к нему ребята.
— Девчонка красивая, но характер… — пожаловался Ахметов.
— Ясненько, ясненько, — нараспев произнесла Катя. — Кажется, угощение не оправдало подарок.
— Какое угощение? — явно плохо сейчас соображал Марат.
— Вот это самое, — указала на его красную щеку Катя.
— Это не угощение, а недоразумение, — потупился Марат. — Как-то нескладно все получилось. На фига этому Олесю понадобилось выпирать на сцену во время спектакля? И еще пушку зачем-то достал. Я же ему отсюда, — указал он на фойе, — позвонил по мобильному и говорю: «Привези самую лучшую корзину цветов. Как представление кончится, вручи Валькирии. Она Джульетту играет». А этот чудак что наделал?
— Да уж. Олесь твой явно поторопился, — усмехнулся Олег.
— Убить его мало, — махнул рукой Ахметов. — Все только испортил. Ну, что за люди! Ничего доверить нельзя! Я еще с Олесем поговорю!
— Значит, Валькирии твои цветы не понравились? — посочувствовал Боря Савушкин.
— Про цветы я вообще ничего не знаю, — с обидой произнес Марат. — Я только к ней подошел представиться, а она мне с ходу по морде. И орет: «Только приблизься! Милицию вызову!» Ну, а нам с вами, ребята, тут только милиции не хватает.
— Да уж, — кивнул Андрей Станиславович. — Этого нам совсем не надо. Кстати, почему вы до сих пор не оделись? — перевел он взгляд на остальных своих питомцев. — Давайте живо!
— А с Валькирией потом познакомишься, — добавил Олег. — Я тебе
— Вообще-то я хотел ее тут дождаться, — заколебался Марат. — Чтобы домой отвезти. Меня специально для этого Олесь на джипе у входа ждет.
— Валькирия все равно с тобой не поедет, — вынужден был разочаровать его Олег. — Во-первых, дай ей время, чтобы остыть. А потом у Прошечкиных все равно сейчас начнется банкет.
— Тогда пошли одеваться, — сдался Марат. — А завтра я Валькирии пошлю на дом новую корзину цветов. В два раза больше сегодняшней. Олег, ты адрес мне дашь?
— Дам, — пообещал тот. — Но советую послать корзину без Олеся.
— Сам отвезу, — принял решение Марат.
— Самому тоже не надо, — назидательно произнес Темыч. — В таких случаях все поручают цветочному магазину. Тем более что у тебя средства есть.
— С этим порядок, — заверил Марат.
— Наивная ты душа, Маратик, — покровительственно изрекла Моя Длина. — Сам посуди, зачем этой Валькирии с тобой связываться? Плюнь и забудь. Дешевле обойдется. А то разбежался: цветы, доставка…
— Тебя не спросил, — обозлился Ахметов.
— И зря не спросил, «новый русский», — с вызовом ответила Школьникова. — Я бы тебе сразу растолковала, что к чему. Может, и Олеся бы не пришлось вызывать.
— Ребята! Одеваться! — почувствовал, что назревает конфликт, Андрей Станиславович.
Дверь, ведущая за кулисы, вновь широко распахнулась. Из нее высыпала сколь многочисленная, столь и веселая компания, среди которой Олег почти тут же заметил родителей. В центре шествовали Люда, Генрих и Валькирия Прошечкины. Увидав последнюю, Марат Ахметов было рванул вперед, однако на его пути, гордо выпятив впалую грудь, встал маленький Темыч:
— Марат, владей собой и укрепляй волю.
— Пожалуй, ты прав, — глянул на него сверху вниз Ахметов. — Она, наверное, еще не отошла.
— Погиб наш Маратик, — повернулась Моя Длина к Кате и Тане. — Судя по всему, эта Валькирия ему еще по носу нащелкает.
— Бедный, — посочувствовала Таня.
— Кто бедный? — переспросила Школьникова. — Этот «новый русский»? Да ему только полезно. А то вообразил, что на папашины деньги все может себе купить. А любовь не купишь.
— Кто бы такое говорил, — украдкой шепнула Катя на ухо Тане.
Таня молча кивнула. Стан Прошечкиных, не обращая внимания на десятый «Б», прошествовал по направлению к буфету, где должен был состояться банкет. До ребят донеслись восхищенные возгласы:
— Генрих, ты гений!
— Какая интерпретация!
— Так спроецировать Шекспира на современность!
— А тень отца Гамлета! Совершенно новое прочтение…
— Валькирия! Какой дебют! Я просто отныне не представляю себе другой Джульетты!
Все это было высказано хором. Олег заметил: единственным человеком, который молчал, был его собственный отец. Беляев-старший как-то загадочно ухмылялся. Олегу стало совершенно ясно: предок своего мнения о творчестве Прошечкиных не изменил. Толпа удалилась.